Заговор был жестоко разыгран. Ответственные за это забыли, что многие сербы, живущие в Сербии, выступают против государства так же яростно, как и хорваты, живущие в Загребе… и, что ещё хуже, существуют другие формы коммуникации, помимо официальных СМИ, неподконтрольные государству. Правда вышла наружу, неуклюжая ложь была раскрыта. Продемократическая толпа осадила телестудию в Белграде, требуя увольнения сотрудников телеканала, ответственных за эту вопиющую попытку манипулирования общественным мнением. Милошевич запаниковал и приказал полиции разогнать толпу. Сотни людей были арестованы, сотни жестоко избиты.
Согласно официальным сообщениям, в тот день в ходе беспорядков погибли всего двое: их застрелили у телестудий, когда полиция открыла огонь по демонстрантам. Реальное число погибших, включая жертв на задворках Белграда и погибших в камерах допросов СБД, было больше. Насколько больше, мы, вероятно, никогда не узнаем.
Чёрт возьми, Катрина даже не участвовала в этом. Выстрел, сразивший её, даже не был направлен в неё. Она сидела за столиком уличного кафе на улице Скадарской, и шальная пуля, выпущенная где-то в другом месте города, нашла её – бессмысленное, случайное проявление насилия, которое теперь пылало повсюду в Югославии, либо открыто, как в Боснии, либо тихо тлело где-то под поверхностью.
Михайлович был полон решимости положить конец этому насилию любым способом. Милошевич был идиотом, напыщенным, самодовольным, ограниченным, осознающим только свою силу, то бросавшим вызов НАТО и Западу, то уступавшим их требованиям. Югославии нужен был сильный лидер, пользующийся полной поддержкой 180-тысячной армии Федерации, состоящей из 2000 танков. Например, генерал Вук Михайлович.
Он подошёл к брустверам Горазамака, размышляя, как быстро ему следует продвигаться вперёд. Запрошенные им дополнительные войска прибыли ещё утром. Больше здесь делать было нечего. Досадно было, что из Скопье всё ещё не было вестей. Американцы уже должны были начать штурм аэропорта. Их отряд «Дельта» славился своей скоростью переброски, достигая любой точки мира максимум за пару дней. Что же их задерживало?
Возможно, требовалась большая заметность. И срочность. Он мог бы расстрелять одного из заложников в Скопье. Это вызвало бы ответную реакцию. При необходимости конгрессвумен и некоторых её помощников можно было бы выставить перед камерами. Всё это можно было бы инсценировать так, чтобы всё выглядело как в Скопье.
Взгляд Михайловича привлекла белая вспышка… всплеск, подумал он, в воде почти прямо под замком. Охридское озеро славилось на всю Европу размерами форели. Форель была очень крупной.
Когда всё это закончится, было бы здорово вернуться сюда порыбачить. Если бы только можно было забыть эти воспоминания.
Внутри палаты было ярко освещено, но здесь, наверху, на валу, царила тьма. Едва различимая тень вышла из-за угла внутренней стены, преграждая ему путь.
«Стой!» — раздался голос. «Кто идёт?»
«Бригада генерала Михайловича».
«Продвигайтесь и будьте узнаваемы!»
Михайлович сделал два предписанных инструкцией шага вперёд и остановился. В свете снизу он разглядел лицо часового – совсем юного капрала из роты «С». На нём была несколько потрёпанная форма типичного македонского ополченца, но его автомат М70А – югославская версия вездесущего АК-47 со складным прикладом – сверкал, словно на параде.
«Сэр!» — мужчина вытянулся по стойке смирно, перехватив винтовку с левой руки на левую с точностью, как по учебнику. «Я вас узнаю, сэр!»
«Добрый вечер, капрал. Вольно, вольно. Я просто вышел подышать свежим воздухом».
«Да, мой генерал», — сказал часовой, лишь слегка расслабившись.
«Ну и что, спокойная ночь?»
«Очень тихо, сэр». Часовой немного расслабился, достаточно, чтобы кивнуть в сторону озера. «Я действительно видел там какие-то огни… или мне показалось. Но они были слишком далеко, чтобы я мог сказать, что это было, и исчезли через несколько минут. Я сообщил о них, и мне сказали, что это, вероятно, албанские самолёты».
«Никаких сомнений. Никаких сомнений». Михайлович взял мощный бинокль 7x40, висевший у него на шее, и поднёс его к глазам, медленно осматривая горизонт. На противоположном берегу озера теперь было мало что видно: огней было меньше, чем на севере и юге. Пятно звёздных огней почти прямо напротив замка – это албанская деревня Лин, сразу за пограничным переходом Кафашан. Больше ничего не было видно на всём протяжении озера, вплоть до деревни Поградец в двадцати километрах к югу и скопления огней в Струге на северном конце озера.