– Издеваешься?
Хотел сказать строгим голосом, но получилось сипло, невыразительно. То ли от парной, то ли связки голосовые еще не привыкли к разговорной речи.
– Ты мне вот что скажи, – продолжил Денис, с блаженством допивая холодный, мятный квас из деревянного черпака. – Год, сейчас какой?
– Да ты, барин, никак памяти лишился? – ахнул Федька, с грохотом свалившись с лавки.
– Прибью! Вот этим самым черпаком, – пригрозил Денис. – Еще раз барином назовешь…
– Извини, Денис Иванович, – покаялся малец. – Но уж больно ты меня оглоушил.
Интересно – обращение к себе по имени Денис услышал здесь впервые. Уловка с "барином" сработала. Оказывается не только имя, но и отчество совпадают с прежними. Хоть на этом спасибо.
– Я сам оглоушенный. Молнией, – попытался пошутить Бесяев. – Вот она то мне память и отшибла…
Версия казалась Денису неплохой. Любые ляпы и нестыковки всегда можно было свалить на потерю памяти. Но хоть что-то ему знать нужно: вариант "тут помню – тут не помню" должен быть подкреплен, какими либо познаниями о нынешних реалиях. Мальчуган на роль источника подходил идеально…
– Ты мне год назовешь или нет? – прикрикнул он на Федьку.
– Дык, лето тысяча восемьсот девяносто шестого будет.
– Что лето, я без тебя вижу, – задумчиво промолвил Денис…
Значит – царская Россия. И что у нас в загашнике? Выходило не густо: никаких технологий, кроме финансовых будущего, в голове не было. По истории – давно забытый школьный курс. Не было и военной подготовки: не считать же за нее пару перестрелок в бандитские девяностые. Кое-какие секреты, правда, были получены от своих бойцов. Был кандидатский норматив по "классике", еще советский, несколько лет занятий боксом – классическим и тайским, но все это осталось в том теле, прежнем. Хотя… Ясно было одно: нужно как можно быстрей становиться своим в этом времени. Денис хмыкнул – вспомнился любимый анекдот его зама.
Молодой лейтенант оканчивает школу ГРУ, кадрит дочку начальника управления – дело идет к свадьбе, и получает первое боевое задание. Старый кадровик проводит инструктаж. Цель задания – врасти в среду, обзавестись связями. Первые несколько лет его никто не тревожит. Легенда: он молодой, преуспевающий миллионер, своя яхта, особняк в Челси и пр…Лейтенант на радостях устраивает "мальчишник", где будущего тестя называет старым козлом, а невесту – шлюхой. На следующий день его вновь вызывают в управление. Хмурый кадровик дает новую вводную. Цель задания прежняя – врасти в среду, но легенда меняется. Теперь он – нищий, одноглазый педераст, живущий под мостом…
– Давай, Федор, закругляться. Пообедаем, а после по городу прогуляемся. Как он, кстати, называется? – мимоходом, стараясь не акцентировать вопрос, спросил Денис.
– Ужель и этого не помните? – искренне огорчился Федька, не поддавшись на нехитрую уловку. – Уфа это, столица губернская…
Обед не подкачал. Стерляжья уха, запеченные зайцы (или кролики?), какая-то дичь – явно не домашняя, молочный поросенок, множество солений, выпечек. Помня о вынужденном трехдневном посте, пришлось себя ограничивать – несмотря на гневные восклицания няньки.
Немного ушицы, балыка белужьего, нежно-сырого хариуса под лимонным соком, отварной форели – некрупной, ручейной, тающего во рту окорока, пару-тройку пирожков с заячьей требухой… Теперь запить все это блаженство брусничным морсом и… все! Диета и еще раз диета.
– Ты, сынок, прогуляйся маленько, если хочешь, – сытно рыгнув, родитель торопливо перекрестил рот и поднялся из-за стола. – А мне еще по делам надо отлучиться. Вечером поговорим спокойно…
Городок был небольшой. Вокруг, под горой, причудливой неровной подковой изгибалась река. Неширокие, мощеные булыжником улицы кое-где суживались, переходя в деревянные. Дома были, большей частью, из соснового сруба, кое-где обшитого доской. Хотя встречались и новые, кирпичные особняки.
Денис прогуливался бесцельно, не выбирая направления, и с интересом осматривал дореволюционный пейзаж. Рядом, не переставая, трындел Федька, не давая сосредоточится на невеселых мыслях. Хотя, почему – невеселых? Что он там забыл – в той жизни? С женой давно развелся, детей у них не было. Девушки приходили и уходили: никого постоянного. Работа? А нужна она такая? С постоянной головной болью.
Хмыкнул – получился каламбур. Да и здесь можно неплохо устроиться. Молодой, здоровый организм – вся жизнь впереди. Двадцать с лишним лет разницы – не шутки… Воздух чистый, продукты натуральные, девчонки хорошие, надо думать, и здесь имеются. Что еще нужно для счастья?
Вот, кстати, и девчонки. Возле больших, арочных ворот, украшенных затейливой ковкой, о чем-то оживленно беседовала компания молодых людей: две девчушки, лет по восемнадцати, и трое крепких парней. Эти были годика на два-три постарше.
Одна из девушек – красивая брюнетка, в нежно-голубом шелковом платье и затейливой шляпке, с кокетливым интересом взглянула на Дениса. Ему нравились такие девушки – невысокие, гибкие, со спортивной фигурой.
Эталон красоты многих современников – голенастые, подиумные красотки, с непропорционально длинными конечностями – всегда вызывал у него ассоциацию с синими, куриными тушками в мясном отделе супермаркета. Вторая девушка, одетая в белую блузу с галстуком и черную, прямую юбку, была именно такого типа.
– А это чей дом? – спросил он у Федьки.
– Миллионщика Ногарева, у него заводы чугунные на Урале, – беспечно ответил паренек. – А вон и сынок ихний, Трофим, с дружками своими. Щас опять дразниться будут.
– А девчушки? – с нарочитым безразличием задал вопрос Денис.
– Так, это – гостья барская, родственница их дальняя. Дочка самого Рябушинского. И подруга ейная… Красивая, правда? – мечтательно причмокнул Федька, не уточняя, впрочем, кого он имел в виду.
– Эй, немой, песенку спой! – крикнул сын миллионщика.
Двое других радостно заржали.
– Как вам не стыдно, кузен? – возмутилась красивая брюнетка.
– Пусть, споет, че ему – жалко, что ль? – поддержал Трофима один из дружков.
– Может тебе еще и гопака сплясать? – мрачно осведомился Бесяев.
– Ась? – вылупился на него отпрыск местного олигарха.
– Хренась!…Губу подбери – сапоги слюной зальешь.
Девчушки прыснули от смеха.
– Побьют, барин, – испуганно зашептал Федька. – Он на кулачках знатный боец будет. И все с рук сходит: дядька их в управе полицейской большой чин имеет.
– Ты че, немой, заговорил никак? – с угрозой в голосе направился к нему Трофим.
Дружки довольно грамотно стали обходить Дениса с боков. – Так мы щас это поправим!
– Мальчики, прекратите немедленно! – теперь вмешалась и подруга.
– Щас и прекратим, – взревел детина, нанеся размашистый удар с правой.
Привычный полушаг вперед-влево (привычный?!.. а как же мышечная память?!), скрутить корпус, пропустить удар над правым плечом, и, раскручиваясь обратным движением, два коротких боковых с левой – в печень и челюсть. Любимый удар Тайсона.
Уход, с нырком, от правого нападающего и, на выходе, правой вразрез. Последнему хватило лоу-кика в неосторожно выставленную ногу…
– Как вы их, Денис Иванович! – захлебнулся от восторга Федька, глядя на стонущих, на пыльной мостовой парней. – Научите меня, тоже?..
Денис подошел поближе к девушкам, смотревшим на него испугом, сквозь который ,впрочем, пробивалось и восхищение, и сделал церемонный полупоклон:
– Прошу простить меня, милые дамы, за столь безобразное зрелище, но не я явился тому причиной.
От черных, восхитительных глаз не хотелось отрываться. Молодой организм дарил давно забытые ощущения. Весьма приятные, надо заметить.