— Понятно. — Мы немного помолчали. — А что скажете насчет Белостокова и Гафизова?
— У Сережи иногда получаются сильные стихи, как мне кажется, но в большей степени неровные. Он мало себя этому отдает, все словно бережет для чего-то. А что касается Артура, так тот тоже, как и я, не доучился, бросил на третьем курсе, ушел в бизнес. Теперь он стал владельцем строительной фирмы. Но, между нами, стихи пописывает до сих пор. Сейчас, кстати, готовится сборник со вступительной статьей Алекса. Полагаю, в данный момент это Артуру только на пользу пойдет. Реклама у него — обзавидуешься. Вот еще один повод…
— Разве это повод? — не смогла не удивиться я.
— Не скажите, Татьяна Александровна, — мягко возразил он. — Порой такие, казалось бы, мелочи могут быть самым настоящим поводом.
— Игорь Владимирович! Вы ответили на все мои вопросы, несмотря на то, что я их практически не задавала. На все, кроме одного. — Пантелеев выразительно выгнул седые брови. — Скажите, давно ли Высотин взял псевдоним? И почему об этом не знают даже Белостоков с Гафизовым?
— Давно взял, — улыбнулся Пантелеев. — Еще в институте. Поменял фамилию в документах, взяв материнскую девичью.
— Спасибо за исчерпывающую информацию. Пожалуй, это все, что я хотела узнать, — вежливо поблагодарила я.
— Не за что, — улыбнувшись, проговорил Пантелеев. — Я только наметил круг. А что касается… способа, тут мне тоже есть о чем сказать.
— Слушаю.
— Как вы полагаете, как сыщик, что могло заставить Алекса воспользоваться удавкой? — Его интеллигентное худощавое лицо стало строгим.
— Позвольте переадресовать вопрос, — вежливо предложила я.
— Подумайте над возможностью шантажа. Мне это кажется самым вероятным. Хотя я и представить не могу, чем именно можно было шантажировать Алекса. И еще одно, немаловажное, наверное: он был болен. Рак.
— Что же вы сразу не сказали? — ахнула я.
— Вы думаете, это меняет дело? — удивился Пантелеев.
— И еще как!
— Сомневаюсь, Татьяна Александровна, — печально произнес тот. — Потому что форма рака была легкая, и он смело мог прожить еще десяток лет. Вряд ли это могло послужить поводом к самоубийству. Поэтому, уверен, причину искать нужно в другом.
Я помолчала, потом с позволения Игоря Владимировича закурила и наконец решилась задать самый щепетильный вопрос:
— А если это все-таки связано с Григорьевым, который собирается обвинить Высотина в плагиате?
— А он собирается сделать такую глупость? — изумился Пантелеев.
— Да, и полагает, что у него есть доказательства.
— Ну, это совсем было бы неразумно, хотя и могло стать причиной. В таком случае смерть Алекса была бы выгодна в первую очередь ему самому.
— Потому что сейчас никто не поверит обвинениям? — догадалась я.
— Да, потому что сейчас менее всего будут склонны принять это за правду, даже если это и правда.
— Согласна, — немного подумав, кивнула я. — Что же, спасибо, вы оказали мне большую помощь. — Я затушила сигарету. — Теперь позвольте попрощаться, мне следует кое-что уточнить.
— Надеюсь, с моей помощью вы выясните, что случилось на самом деле и что означало письмо Алекса?
— Надеюсь, — вздохнула я. — Хотя в своем письме, если я не ошибаюсь, он как раз говорит о том, что причина в личной жизни.
— Но все зависит от того, что понимать под «личной жизнью», — многозначительно заметил мой великодушный собеседник. — Для каждого это что-то свое.
— Вы снова правы. — Я поднялась, и Пантелеев сделал то же самое. — Спасибо еще раз. — Я протянула ему руку. — Скажите, вы здесь надолго?
— Я уезжаю завтра. Вот вам моя визитка, если вдруг понадоблюсь…
— С удовольствием к вам обращусь, — заверила я.
Я вышла из спальни в полной уверенности, что обрела союзника, который уже прояснил некоторые детали и, возможно, поможет еще кое в чем разобраться. Игорь Владимирович покорил меня своей искренностью. Я была склонна ему верить так, как верят только профессиональным психологам и независимым экспертам.
Сейчас же я понимала: следует сначала выяснить у Толика, было ли самоубийство самоубийством. И необходимо познакомиться с вдовой Высотина, составить о ней свое, так сказать, собственное мнение.
После разговора с Пантелеевым я полагала, что следует поинтересоваться и Сергеем, и Артуром, а также узнать, что они собой представляют на самом деле.
Едва я вышла ко всем, как Сергей тут же, буквально отчаянно, метнулся ко мне. Про себя я слегка усмехнулась.
— В чем дело, Сережа? — спросила я.
— Таня, пойдем, я хочу тебе кое-что сказать. — Вид у него был весьма загадочный.
— Хорошо, — сдалась я, краем глаза заметив Ладу рядом с Артуром. Эта парочка меня тоже интересовала, но в данный момент я не могла отказать Белостокову.
Мы вышли из номера и, пройдя по коридору, остановились перед лифтом.
— Поднимемся ко мне, это ненадолго.
— Хорошо.
Двумя этажами выше мы вошли в его номер, и только после этого Сергей заговорил с волнением, которое я уже однажды наблюдала у него.
— Полагаю, Пантелеев сказал, что у меня был мотив желать смерти Алексу? — без обиняков спросил Белостоков, едва закрылась за мной дверь.
— А у тебя был такой мотив? — спокойно поинтересовалась я. — Если да, то почему ты не сказал мне об этом сразу?
— Об этом давай поговорим в другой раз, — предложил он. — Что скажешь, если я приглашу тебя куда-нибудь?
Его предложение меня очень удивило. Я посмотрела на него внимательней. С чего бы это?
— Ну, что ты молчишь? — мягко, даже нежно спросил меня Сергей и придвинулся ближе. В его глазах появилось до боли знакомое выражение, чисто мужской интерес, я бы сказала.
— Деловой ужин? — решила уточнить я.
— Ну. — Сергей немного смущенно улыбнулся. — Если хочешь, назови это так.
«Интересно, — подумала я, — а как бы он хотел это назвать?» Однако вопрос этот я оставила при себе. Сергею, похоже, я нравилась, а это, при наличии небольшого ума, можно было бы использовать в своих корыстных целях.
— Ладно, — согласилась я. — Когда и где, говори.
— Предлагаешь мне назначить время? — улыбнулся он уже более игривым тоном.
— Предлагаю, — в тон ему откликнулась я.
— Отлично. Что скажешь насчет, скажем, семи вечера? — прищурился он. — Сегодня?
— Согласна, — кивнула я.
— Поужинаем. — Он потянулся, чмокнул в щеку, чем в очередной раз даже и удивил. Я тут же вспомнила о том самом, первом моменте, когда наши с ним глаза встретились. — Я позвоню, — добавил он и приласкал меня взглядом.
— Отлично. Если это все, то я пошла. — И мы с Сергеем заперли дверь его номера.
— О, я кое-что забыл! — спохватился он уже в коридоре. — Ладно, Танюша, до вечера. — И он вернулся к себе.
Я же решила опять заглянуть в номер Высотина и познакомиться наконец с Ладой.
Однако на этот раз меня перехватил Артур. Я столкнулась с ним, когда уже подходила к номеру. Артур, увидев меня, засиял своей белозубой улыбкой. Мне это почему-то показалось подозрительным.
— Танечка, — промурлыкал он, — пойдем подымим?
Я пожала плечами и кивнула.
Он тут же завладел моим локотком и увлек в глубь коридора, туда, где у окна стояли пара кресел и столик.
— Надеюсь, тут нам никто не помешает, — проворковал он, сияя своими большими карими глазами.
Я села в кресло и закурила. Артур опустился напротив и тоже закурил, прищурился, окинув меня оценивающим взглядом.
— Вообще-то, Таня, — заговорил он, выпуская струйку дыма, — я хотел бы с тобой поговорить.
— Слушаю, — сказала я.
— Но не здесь, — тут же сообщил он. — Что скажешь, если встретимся попозже?
— Сегодня? — Я приподняла бровь.
— Ну да, — кивнул он. — Во сколько, скажи.
Я задумалась. В семь мы встречались с Сергеем, и было бы просто невежливо, посидев с ним полчасика, бросить его и пойти на встречу с Артуром. Да и одного часа как-то тоже маловато. Как же поступить?..