лишения свободы. Пересмотру эта судимость не подлежала.
Вот что пишет по этому поводу в статье «Уголовное право как фено-
мен культуры» («Известия высших учебных заведений», 02.03.1992)
М. С. Гринберг:
«Важным элементом обеспечения экономических интересов тоталитар-
ной системы был принудительный бесплатный или малооплачиваемый
труд. Он обеспечивался отчасти трудом заключённых, а массовые репрес-
сии служили источником пополнения».
В 1962 году вышел новый Уголовный кодекс, в связи с чем Указ потерял
силу, а Михаил продолжал отбывать срок до 1970 года. «От звоночка до
звоночка...» - горько по-вторял он, шагая по комнате, незадолго до смерти.
Сколько их было, таких осуждённых, - сотни тысяч? Миллионы? Счи-
тал ли кто-нибудь?
После смерти Миши я сделала попытку отыскать его уголовное дело
в архиве УВД Пермской области. При содействии Вологодской писатель-
ской организации был сделан запрос. Имя такое нашли, а дело - нет: «Не
сохранилось». Нет документа - нет проблем. И понять, за что кого судили,
уже невозможно. Виновны навечно...
Мы с Михаилом не раз рассуждали: его биография настолько уязвима,
что её можно подавать с самых разных позиций, и все будет правда. Захо-
49
чешь осудить - уголовник, алкоголик, шизофреник, трудовая книжка раз-
дута от бесчисленных перемен мест работы. И в то же время - поэт, фило-
соф, интереснейший собеседник, «политпротестант», все дети от общения
с ним в восторге.
Вникать в психологию заключённых мне приходилось в силу обстоя-
тельств. Я неоднократно ездила на поселение, дружба с бывшими аре-
стантами продолжалась в Перми и Вологде. Горько констатировать: ни
у одного из них не сложилась счастливо судьба на воле, хотя нарушений
закона они больше не допускали. Многолетнее обесчеловечивание накла-
дывало отпечаток. Миша мне говорил:
- Никому не посоветую выходить замуж за наших. Среди них нет того,
кто способен составить семейное счастье.
Вот такая жесткая оценка.
(Моя пермская подруга была замужем за Мишиным другом по имени
Леха-Алексей. Когда-то он был осуждён за воровство. Ещё в лагере дал
себе зарок проститься с пороком и выполнил его в течение своей недлин-
ной жизни (погиб от алкоголизма). Но мужем он был никаким. В течение
многих лет отучённый от понятий семьи, так и остался где-то между зо-
ной и мнимой свободой).
Я спрашивала :
- Миша, а ты?
- Я нетипичный.
В отличие от многих других, он был способен к самосовершенствова-
нию, к диалектическому мышлению.
- Мишель, - растерянно говорил ему Леха, - ты же только вчера говорил
одно, а сегодня другое. Ты где настоящий?
(Леха смотрел на Мишу снизу вверх. Он любил друга и знал наизусть
его стихи, был готов преданно следовать за ним куда угодно, но не успевал
«поворачивать». Леха по природе был догматиком).
- И вчера, и сегодня, - отвечал Миша. - Я ищу.
(...Прочитывая рецензии под стихами мужа на сайте «Стихи.Ру», я вре-
мя от времени встречала реплики: «Михаил Николаевич, а почему вы всё
время врёте? Вы где настоящий?» - и тут же вспоминала Леху).
Но главное, что спасало Мишу от обычной судьбы освобождённого по-
сле столь длительного срока заключения - стихи. Еще в Перми я поняла,
что у него бывает только два состояния. Первое - Миша трудоустроен, по-
лучает какие-то деньги, но я их практически не вижу, потому что они всё
равно пропиваются. И второе - Миша в очередной раз уволился с работы,
устроился на диване в маленькой комнате, курит и пишет. Трезвый, варит
борщ и поёт под гитару, прекрасный отец. Естественно, что я постепенно
приходила к выводу: пусть лучше пишет. Но тут возникали мои родствен-
ники:
- Как ты можешь терпеть тунеядца? При двух детях - и не работает!
- Он работает, - отвечала я. - Даже больше, чем я. Пишет стихи.
- Да разве это работа? Он ничего за них не получает!
- Он в этом не виноват. Откуда вы взяли, что у нас человек получает
по труду?
Отношения с родственниками шли на разрыв...
По-своему «мудро» рассуждала подруга:
- К мужу надо относиться как к столу. Вот он стоит посреди комнаты...
50
если не очень мешает, ну и пусть стоит. Тебе от него ничего не надо, но
авось пригодится. Выбросить всегда успеешь.
Я же знала, что без меня, без детей, к которым Миша очень привязан,
он погибнет, сопьётся и я первая этого себе не прощу.
Конечно же, Миша мучился унижением - тем, что нет настоящего зара-