в течение всей последующей поэтической биографии будет раздражать,
хотя по жизни - полная противоположность.
80
Не убежать, не защититься мне
От вечного заката на окне,
От алчности персон и персонажей,
От дотов, камер,
Моргов и светлиц,
От модных тканей,
Вытканных из сажи,
От маринада чувств,
От грима лиц,
От модных морд
И от безликих мод,
Отравленных лесов, полей и вод,
От униформ,
От вечных норм на корм,
От нюхающих газ слезоточивый,
От братьев пьющих,
От неизлечимо
И беспробудно трезвых
Дураков.
Эти стихи, конечно, никто и не думает печатать, а «на кухне» говорят:
- Миша, ну откуда ты всё берёшь? Смотри на жизнь светлее!
Комментаторам и в голову не приходит, что здесь налицо последующая
история страны в свёрнутом виде. Обратимся к сегодняшнему дню. «Алч-
ность персон и персонажей?» - кто же с этим нынче спорит! Доты, камеры
и морги... к сожалению, их больше чем достаточно.
«Нюхающие газ слезоточивый» - нет, уже не газ - похлеще. Вот насчёт
норм на корм и тканей из сажи - пожалуй, в начале девяностых пошли
изменения в лучшую сторону, заграница помогла.
Просто удивительно, как поэт постоянно опережает время. Помню, я
возмутились строчками «Враги давно друзьями стали и нам на нищен-
ство дают...»: «Друзьями, может, и стали, но что дают на нищенство - это
уж слишком». А пару лет спустя Россия стала получать гуманитарную по-
мощь от Германии.
В конце восьмидесятых годов группа вологодских писателей выступа-
ла в Череповце. Преподавательница профтехучилища чуть не за грудки
схватила Михаила после прочитанных перед ребятами строк:
Вы куда разбрелись,
Исторически нищие мальчики,
На безлюбии людном
Свои растеряв голоса?!
Опасаясь за неправильное воспитание подопечных, она искренне вы-
крикнула:
- Мы не исторически нищие!
Прошли годы... Увлеченные бизнесом, сексом и ещё Бог знает чем, мо-
лодые люди всё меньше интересуются прошлым страны, попирают свя-
тыни, а некоторые регионы бывшего Советского Союза и вовсе отколо-
лись, вытесняя русскоязычное население.
Публика набрасывалась на поэта за «чернуху». Но можно ли винить ав-
тора за то, что прозреваемая им ситуация оказалась столь тяжёлой?
81
Увлечение социальной тематикой слишком привязывало стихи к бы-
стротекущему моменту, и я говорила:
- Их ждет печальная судьба. Время бежит так быстро, что строки, кото-
рые звучат сегодня как прозрение, завтра появятся в передовицах газет.
То, что тобой выстрадано, другие преподнесут в порядке конъюнктуры.
А ты так и останешься для историков литературы... если кому-то будет не
лень потрошить архивы.
- Ну что ж, - отвечал поэт. - «Для нас - по-человечьи умирать, коль жить
по-человечьи невозможно».
* * *
Меня пугали:
«Путь прямой тяжёл».
Шагал. Решили испытать на робость:
Прикрыли
Многолетним снегом
Пропасть.
Я знал - там пропасть.
Потому и шёл.
В паденьи слышал -
Ликовала рать!
Ну что ж,
Для них победа -
Сабли в ножны.
Для нас -
По-человечьи умирать,
Коль жить по-человечьи
Невозможно.
* * *
Иду среди скопищ и сборищ,
Глупцов и пророков.
Иду издалёка,
Бог знает, в какое далёко.
И тёмную ношу несу я,
И светлую ношу.
И друга в печали,
И недруга в скорби не брошу.
Под таинством неба иду я,
По таинству поля.
Людская неволя во мне
И господняя воля.
* * *
Без обувки,
По насту похрустывая,
Прохожу без проторенной колеи.
Далеко, высоко -
Всюду, Русь ты моя:
Недолёты чужие?
82
Попаданья мои?
Весь наш путь -
Внутри круга.
Бетон - берега.
Видим в недруге друга,
А в друге - врага.
Явно - зло не простим.
Тайно - честь не простим,
Двоедушие личное
Скомкав в горсти:
Углубляемся в масть,
Расширяемся в масть,
Однозначно -
Стремясь выше смертных попасть.
Хором славу поём,
Оглядишься кругом -
Каждый рабье своё
Выжигает в другом.
* * *
Безлюдье. Суда без причала.
Мне горестно, друг мой, до слёз.
Давно ли здесь правда звучала,
Как тяжкий поклёп, как донос?
И снова звучат марш-парады,
И снова затравленность фраз...
Не надо встречаться, не надо
С толпой, отражающей нас!
Раздумья, раздумья...
Мир зыбок.
Всё то же:
Вот - мост, вот - ручей.
И та же двоякость улыбок.
И те же зрачки стукачей.
И вновь всепокорные люди.