[Клэр] Тогда куда ты делся? Я думала, он тебя убил или что-то ещё. Ты все выходные не отвечал на мои сообщения.
[Спенсер] Я поехал к Аарону. Я так ужасно себя чувствовал из-за того, что сделал. Мне нужно было его увидеть.
[Клэр] Ты рассказал ему, что целовал другого парня?
[Спенсер] Да.
[Клэр] ОМГ. Как всё прошло?
[Спенсер] Наши отношения разваливаются.
Он не смог придумать другой способ объяснить это, кроме как сказать правду. Они продержались почти три года, но Спенсер не был уверен, что отношения выдержат дольше. Он не видел, что Клэр развернулась на стуле, пока она не положила руку ему на плечо. Он развернулся лицом к ней, и она быстро его обняла, прежде чем вернуться за свой стол.
[Клэр] Не говори руководству.
[Спенсер] Спасибо.
[Клэр] Давай сходим на обед и поговорим.
[Спенсер] Ок.
[Клэр] С чего ты хотел сегодня начать комплексную проверку?
[Спенсер] Давай соединим Азур и проверим связь по базе данных.
[Клэр] Ты здесь босс :)
***
— Аарон, доктор Томас, спасибо, что приехали, — произнёс помощник окружного прокурора Карл Соренсен, протягивая руку для рукопожатий. Он приходил к ним домой несколько раз с тех пор, как начался весь этот кошмар с судом, и видеть его никогда не было приятно. В офисе окружение изменилось, но чувства Аарона нет. Он не хотел быть здесь. Не хотел давать показания. Не хотел иметь с этим ничего общего. Но у него был долг перед Джульеттой. Если бы Аарон не пошёл к тому фургону, уверенный в собственном бессмертии, чтобы указать дорогу водителю, она ещё была бы жива, а он ещё был бы целым.
— Мистер Соренсен, — ответил доктор Томас, пожимая руку мужчине, в то время как Аарон отошёл и занял один из стульев с другой стороны стола переговоров. После того, как доктор Томас провёл его через металлоискатели и два пролёта лестниц, потому что Аарон не мог зайти в лифт, милая рыжеволосая секретарь направила их в комнату для переговоров. Аарон не знал, почему они не могут встретиться у кого-нибудь в кабинете, но ему особо и не было до этого дела. Ему хотелось покончить со всем и поехать обратно домой. Во-первых, присутствие доктора Томаса напоминало ему о Спенсере, из-за чего болело сердце, а во-вторых, ему хотелось забыть обо всём и больше никогда об этом не думать.
— Доктор Томас, присядьте рядом с Аароном. Мы подождём ещё одного моего коллегу и сможем начать, — мистер Соренсен занял стул напротив них, и Аарон смотрел, как он перебирает документы в кожаной папке, что должно было быть впечатляюще, но не было. Это было просто обычно, как и он. Картонные папки выглядывали по краям, как испуганные дети. Как он.
— Может, вы расскажете нам немного о том, чего хотите сегодня добиться. Ваш помощник не говорил подробностей, — сказал доктор Томас, наклоняясь вперёд на пластиковом стуле и кладя руки на дешёвый тонкий стол. Видимо, в их маленьком захолустном округе бюджета не хватало на людей, которые поддерживают порядок на их улицах.
— Суд назначил примерную дату заседания, так что я хотел получить от Аарона предварительное заявление и убедиться, что он сможет давать показания. Без его показаний, я бы сказал, что шанс на обвинительный приговор будет, возможно, пятьдесят на пятьдесят, — мистер Соренсен потёр рукой свою щетину на лице и поднял на них взгляд усталых, красных глаз. Тонкие, русые волосы начинались с высокого лба и сходились клином над ушами, укорачиваясь сзади. Стандартная стрижка для мужчин, волосы которых начали редеть. Не пройдёт много лет, прежде чем макушка облысеет, и останется плохой начёс или зловещая причёска Цезаря.
— Как скоро суд? — спросил Аарон, желая знать, как долго ему нужно сохранять здравомыслие. Соренсер пригладил свою рубашку спереди и проверил документы. Конечно же, дело Аарона было всего одним из многих в его стопке. Одна картонная папка для прокурора, но для Аарона это было всем.
— Через четыре недели, в середине декабря.
— О боже, — произнёс Аарон, опуская голову на стол. Обед, которым доктор Томас угостил его в кафе на той же улице, оставался в желудке при помощи чистой силы воли. Он не мог этого сделать. Не мог.
— Мы готовились большую часть полугода, Аарон. Мы готовы.
— Если вы так готовы, почему шанс обвинительного приговора только пятьдесят процентов? — спросил доктор Томас, кладя руку на плечо Аарона, и комната начала кружиться.
— Есть проблема с актом передачи улик в виде образцов семени, взятых у жертв. Нам нужен Аарон, чтобы подтвердить насилие и связать всё вместе для суда. Он сможет давать показания?
— Я всё ещё здесь, — сказал Аарон в стол и заставил себя снова сесть, сосредоточив взгляд на прокуроре. — Вы спрашиваете, не произойдёт ли у меня какой-нибудь психический срыв за стойкой и начну ли я говорить об инопланетянах или апокалипсисе? Вы спрашиваете, не уничтожит ли это весь прогресс, которого я достиг с тех пор, как те ублюдки оставили меня голым истекать кровью на холодном бетонном полу? Или вы спрашиваете, не оторву ли я сам себе голову до суда? — спросил Аарон, и Соренсен наконец-то перестал перебирать документы.
— Да, — сказал он, встречаясь взглядом с Аароном. — Я спрашиваю.
— Что ж, если док не знает что-то, чего не знаю я, я не планирую сходить с ума посреди заседания. Я понятия не имею, придётся ли мне снова принимать лекарства, когда всё закончится, и нет, я не покончу с собой. Я слишком усердно работал и не поступлю так со своими близкими. Так что давайте покончим с этим, чтобы я мог убраться отсюда к чёрту.
— Хорошо, начни сначала и расскажи мне всё, что помнишь, — Соренсен включил маленький диктофон. Он был похож на тот, который доктор Томас использовал во время их приёмов, только у этого не была заклеена маленькая красная лампочка. Она смотрела на Аарона с другого края стола, и парень надолго сосредоточился на ней, прежде чем начал говорить.
— Мы с Джульеттой шли домой с факультета по дебатам. Говорили о том, чтобы вместе пойти на выпускной...
***
— Держи, — произнёс доктор Томас, пока они сидели в машине на парковке административного здания — доктор за рулём, а Аарон на пассажирском сидении, опустив голову на колени. Аарон поднял голову, и его взгляд сосредоточился на маленьком листке бумаги перед лицом.
— Вы разве можете выписывать рецепты? — спросил Аарон и сложил листок в карман, после чего откинулся на спинку сидения.
— Я не могу, но один из моих коллег может. Следующие четыре недели будут для тебя очень тяжёлыми, а это поможет тебе стабилизировать настроение, — доктор Томас повернул ключ и завёл машину. — Рецепт не вечный.
Они заехали в аптеку, где пожилая женщина за прилавком безуспешно пыталась не пялиться на его шрам, но в конце концов дала ему маленький пакетик с таблетками и шоколадный батончик, который Аарону казался заслуженным за то, что у него не случилось истерики в кабинете прокурора. А ему хотелось заистерить. Особенно после того, как его в третий раз спросили подробностях того, о чём Аарон больше никогда не хотел думать. Доктор Томас расплатился за таблетки и шоколадку, его не пришлось просить. Аарон ненавидел чувствовать себя предметом благотворительности, и у него были деньги, но доктору Томасу хотелось это сделать. Аарон решил не влезать конкретно в эту битву и благодарно принять помощь.
Они почти доехали до дома Аарона, когда у парня пропищал телефон.
[Спенсер] Ты уже вышел?
[Аарон] Из шкафа я вышел несколько лет назад. Я встречаюсь с парнем, помнишь?
[Спенсер] Смешно. Ты уже дома?
[Аарон] Мы почти на месте. Заезжали купить лекарства, рецепт на которые достал твой папа. Таблетки радости.