— Так ты говоришь, он большой?
Я подпрыгиваю от неожиданности и выключаю экран телефона, в то время как Мэгс выходит из прачечной.
— А? О чем большом мы говорим?
Она ухмыляется и делает жест, от которого я морщу нос, и не остается сомнений в том, что она имеет в виду часть тела Спенсера.
— Ох, это.
— Да, это. Не утаивай от меня.
— Большой.
— Пфф. Тебе просто похоть в голову ударила, назови размеры.
Я закатываю глаза.
— К сожалению, у меня не было под рукой линейки.
— Если ты не можешь назвать размер, тогда это не может быть чем-то впечатляющим.
Выражая неодобрение, я поворачиваюсь к ней, уперев руки в бока.
— Я говорю тебе, Мэгс, он поднял меня, держал меня там и, не торопясь, трахал. Затем небрежно прошел по комнате к туалетному столику, опустил меня на него, ВСЕ ЕЩЕ НАХОДЯСЬ ВО МНЕ, и продолжил! Я чувствовала себя чертовым попугаем на жердочке!
— Охренеть, он должен быть большим, — ухмыляется она. — И мускулистым!
— Дерзкая сучка! — я толкаю ее назад, пока она смеется.
Помещая крышку на коробку трюфелей, которые мы только что закончили делать, я кладу ее в стопку рядом с остальными. Мэгс все еще смеется, заполняя раковину, чтобы помыть посуду.
— Но это хотя бы было хорошо, верно? — бросает она через плечо.
Я размышляю немного над ответом. Это было лучше, чем хорошо, но сказать, что он заставляет меня чувствовать себя более желанной, чем я когда-либо могла чувствовать, было сложно. Знаю, что в запале сказала ему, что хочу его, но Мэгс знает всю подноготную… в буквальном смысле. Она знает все, что я не терплю в нем. Так что говорить, что хочу его, несмотря ни на что — просто смехотворно.
— Это нормально, говорить о том, что было, — продолжает она, зная причину моего раздумья.
— Это нереально, странно… но да, это было великолепно.
— Так ты собираешься продолжить?
— Не знаю.
— Но если он попытается, ты скажешь «нет»? — я качаю головой. — И судя по звукам, доносившимся оттуда, вы отлично проводите время, и ты не хочешь от него ничего серьезного, так что он, скорее всего, попытается снова.
Я пожимаю плечами.
— Ты сделаешь это снова, — смеется Мэгс.
— Я не знаю, почему, но тебе необходимо сказать мне, что это ужасно, — отвечаю я раздраженно.
— Потому что, моя дорогая, ты рискуешь завязнуть в некоторых старых привычках.
Я хмурюсь.
— О чем ты говоришь?
— У тебя есть тенденция игнорировать то, что тебе говорит твое чутье, потому что голова думает, что она знает лучше.
Я наблюдаю за ней. Мэгс выглядит довольной собой, пока моет посуду.
— Это так?
— Угу, — продолжает она, не беспокоясь о моем раздражении. — Ты всегда так делаешь. Твоя голова говорит тебе, что будет лучше, полностью игнорируя интуицию. Затем ты принимаешь само собой разумеющиеся решения, основанные на том, что считаешь логичным, и, в конечном итоге, эти ситуации отвратительно заканчиваются.
— Например? — я перестаю вытирать кухонный стол, чтобы послушать про эту сумасшедшую логику.
— Например… — она сглатывает. — Например, жить с козлом.
— О, началось.
— Интуиция говорила тебе, что он на самом деле не хотел успокаиваться, но упрямый мозг тверди переехать к нему, потому что если бы ты этого не сделала, он бы нашел другую. Итак, ты игнорировала очевидные признаки того, что он не был готов к серьезным отношениям. Вы оба не были готовы, и все пошло не так.
Вспоминая о впустую потраченных месяцах, я соглашаюсь.
— И какое тебе дело?
— Думаю, что ты собираешься снова сделать это.
— Как? — в бешенстве рявкаю я.
— Интуиция, или, возможно, в данном случае «Спенсер-зона» говорит тебе заткнуться и дать ему возможность дарить тебе оргазмы каждый раз, когда ты рядом с ним. Но вмешивается голова и говорит, что это неправильно и странно, и должно быть прекращено.
— Ты говоришь мне, что это правильно и совершенно нормально, и в дальнейшем должно поощряться?
— Нет, я говорю тебе, чтобы для разнообразия ты послушала остальную часть своего тела и признала, что голове нужно отдохнуть. Имею в виду, что говорит тебе твое сердце?
Я не знаю, как реагировать на этот вопрос — смеяться или плакать. Качаю головой, как будто она лишилась разума, и начинаю протирать места, которые уже и так чистые.
— Даже и не думай продолжать!
Она хранит молчание.
— У моего сердца нет мнения на этот счет и никогда не будет. Спенсер Райан — не тот мужчина, в которого можно влюбиться. Он мужчина, который может встряхивать твой мир так долго, как только ты можешь устоять перед желанием ударить его ножом. И когда это желание, наконец, становится слишком сильным, ты уходишь прочь, чтобы не убить его и не влипнуть в неприятности.