Через какое-то время Луи заметил подаренное ему внимание и попробовал привести командира в чувства. Жак не сразу понял, чего от него хотят и уже начал было злиться, но тут его глаза встретились с ней.
По какой-то невидимой нити между этими двумя установилась связь. Жак сразу же понял чувства бедной девушки, молящей его о помощи, и кивнул головой в ответ. На измученном до сумасшествия лице рабыни на миг сверкнула искренняя улыбка, благодарящая хотя бы за надежду. Это безмятежное лицо настоящей богини озарило всю тьму вокруг, заткнуло грешные рты толпы и стало самой сладкой наградой для Жака. Ничего больше в мире не имело значения. Он обязательно спасет их. Погибнет сам, убьет кого угодно, но спасет. Луи боялся, что придется использовать мысль для того, чтобы удержать этого вспыльчивого дурака, но все обошлось.
— Я убью императора, — смотря куда-то вдаль, с непоколебимой уверенностью сказал Жак и они поспешили назад в трущобы, пока общий гнев не хлынул на потухших.
Глава 4.
Тяжелая ноша.
По прошествии трех дней мы вновь возвращаемся к нашей самой загадочной личности. Сперо пришел в себя после непробудного сна. Так как он жил всего лишь один день, и разум не успел приспособиться к этому миру, во сне не было ничего — пустота в ее чистейшем виде. Зато он прекрасно помнил все свои размышления: все произошедшее с ним и людей, окружавших его.
Так же его тело не забыло причинённую ему боль, которая до сих пор пронзала мальчика. Она приходила и с жадностью сжимала каждый нерв на протяжении нескольких часов. Как только Сперо начинал привыкать, и агония становилась не настолько мучительной, боль уходила, но не пройдя и пары минут, она, как какой-нибудь назойливый гость, возвращалась обратно. Подобным образом все повторялось из раза в раз.
При всем при этом стойкий новобранец держался довольно неплохо. Разум его не помутился ни на йоту. Известны множество случаев, когда после прохождения обряда посвящения, люди сходили с ума. Тогда им даровалось освобождение, Тимор высвобождал их души — умерщвлял по средством мысли. А вот разум Сперо вел себя крайне необычно. Хотя боль была невыносима и хотелось освободиться от нее любой ценой, мальчик успевал размышлять о прожитом дне с пугающим спокойствием.
Только пара моментов никак не укладывалась в его голове, становясь раздражающими белыми пятнами на временном отрезке дня. Сперо очень долго старался заполнить их, но все четно. Самое лучшее чего он достиг — это расплывчатые образы, из которых невозможно было узнать хоть что-то.
Первое пятно целиком состояло из мрака. Вокруг летали черные-черные духи, издавая тусклый алый свет. Через какое-то время во всей этой темноте вдруг появилось что-то серое, духи окружили его, и недавно появившийся объект начал угасать. Тогда какой-то очень далекий голос зашептал непонятые фразы, они были такими глухими и слабыми, что почти сразу растворялись в воздухе. Но тут серое существо воссияло в несколько раз сильнее прежнего и своим светом стерло черных духов. А дальше Сир Вентум начал в чем-то обвинять Сперо. Второе пятно было настолько нечетким, что очертания даже самых крупных объектов ничего не напоминали.
Сон длился невероятно долго, словно время ощущалось точно так же, как в часы бодрствования. Будто бы это был и не сон вовсе. Больше похоже на то, что наставники своей силой отключили новобранцу все чувства, при этом коварнейшим образом оставив возможность ощущать боль. Кстати, тот самый назойливый гость со временем начал замолкать, а через какое-то время наконец-таки соизволил уйти.
Тогда уже ничего не мешало полностью отдаться размышлениям. Однако раскрасить белые пятна так и не удалось. Вопросам пока что было суждено остаться без ответов. Долгий сон был прерван каким-то глупым бормотанием. Сперо очнулся и не мог пошевелиться. Глаза почти ничего не видели, словно покрытые влажной пленкой, которая к тому же доставляла ужасные неудобства и причиняла слабую, но крайне неприятную боль. Как же сильно мальчик хотел снять её, только вот бесчисленные сигналы, посылаемые мозгом, не доходили до конечностей. Оставалось лишь покориться судьбе и продолжать терпеть, как он делал это на протяжении прошлых трех дней.
Понемногу силы возвращались в тело, глаза начинали видеть отчётливее, а уши могли разобрать расплывавшийся по помещению звук. Это был человеческий голос, но совсем не похожий на твердую речь встреченных ранее воинов. В нем слышались настоящие эмоции. Особенно четко можно было разобрать волнение. Говорящий был чем-то напуган и для того, чтобы успокоиться выплескивал переполнявшие его переживания наружу. Довольно неплохой способ, но вряд ли это поможет ему решить саму проблему ведь, по всей видимости, в комнате находились только два человека, один из которых до сих пор не подавал признаков жизни.