На укрепление веры так же повлиял один значительный фактор, из-за которого рабочие теперь терпят любые издевательства властей. Стрэйкам нечего жаловаться на Бога, он одарил эту расу всем, его можно только восхвалять. Завидная начальная сила, благодаря которой изнурительные тренировки проводить не обязательно, удивительные таланты, ум, красота, величие — все это у них есть. Как ни посмотри, их народ определенно был избран Всевышним. Так что их боль не сравнима с той, что испытывают малочисленные расы.
Посмотрите! Святейший Патриарх как раз окончил молитву. Пора бы проводить его к столу, который прямо-таки ломится под всей тяжестью элитных кушаний, обычно… Различные сорта мяса, первоклассные вина, множество роскошных сладостей к десерту, ароматная выпечка наполняют животы высшей знати Альвизы на протяжении трехсот дней, но оставшиеся шестьдесят пять дней отведены под великий пост. Так как стрэйки — дети света, их тела состоят на девяносто процентов из прародителя. Совершенно логично, что они могут питаться светом. К тому же поглощённая энергия солнца очищает организм стрэйков от грязи, которая как раз-таки попадает туда через вкусную пищу. Первый Патриарх считал эту процедуру чрезвычайно полезной, более того необходимой жизненно, потому он и занес правило об отказе пищи на страницы священного писания.
Фэнерий ненавидел великий пост. Самым его любимым занятием было ощущать вкус еды во рту, а больше всего он терпеть не мог чувствовать голод. Светом особо не наешься. Вопреки всему выше сказанному, нынешний Государь Альвизы свято чтил предписания его предка и ни в коем случае не позволял себе нарушать законы, ставшие для него единственной жизненной моралью. “Все что не запрещено Богом, разрешено” — эту фразу он повторял на каждом ходу, при малейшем проявлении совести, при слезах невинных существ — везде.
Сегодня был первый день поста. Забывчивый слуга, конечно же, не напомнил об этом своему хозяину. Из часовни Фэнерий чуть ли не бежал (что, само собой, не под стать первому дитя света), подгоняемый детской радостью вкупе с едва ли заметным чувством голода. Практически пустой стол, отдыхавший с лёгонькими стаканами святой воды на себе, в конец добил несчастного правителя. Он пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах, и сильно стукнул кулаком стену. Каменные блоки раздробились в пыль.
— У вас все хорошо, Ваше Сиятельство? — поинтересовался один из советников, прекрасно знавший причину негодования его господина.
“Опять гнев затуманил мой разум. Все из-за того, что я слишком много работаю. Сегодня же возьму себе отпуск, возложу все обязанности на кого-нибудь и уйду жить в библиотеку на всю неделю. Как-то надо выкручиваться. Они не должны подумать, что я не чту святое писание” — пронеслось в голове Патриарха.
— Дело в том, что я совсем забыл о великом посте, — молвил Фэерий медленно поворачиваясь ко всем с печальным выражением лица. — Я шел в этот зал приободренный. Предвкушал прелестнейший завтрак с моими дорогими друзьями, мое сознание полностью углубилось в счастье. Распахнув двери, я увидел открытые окна, хрустально чистую воду. Именно в этом месте, при такой обстановке я получил известие о кончине моей любимой супруги.
Лицемерные советники бросились останавливать поддельные слезы Государя. Прямо настоящий спектакль. Все знают свою роль и прекрасно справляются с ней. Никто не поверил бы, что Патриарх испытывал хоть какие-то теплые чувства к своей жене. Несколько лет назад он нашел самую одаренную из всех знатных девиц, решив сделать из своего сына преданного и великого воина. Ребенок погиб при родах вместе с мамой. Эта новость ни капельки не тронула окаменевшее сердце Фэнерия. Присутствующие видели, как он отмахнулся рукой от переволновавшегося гонца и продолжил запихивать в свой рот куриные ножки.
Театральная постановка прошла спустя долгих пять минут. Все сели за стол. Церемония завтрака при великом посте была довольно-таки проста: сидишь себе спокойно, поглощаешь лучи солнца, через какое-то время попиваешь святую водицу. В целом, ничем не отличаешься от растения. Вскоре процедура закончилась, тело знати насытилось светом. Желтые языки так и полыхали сквозь богатые одеяния. Сртэйки встали из-за стола, любезно распрощались друг с другом и пошли по своим делам.