Хозяин дома быстро шагнул вперед и открыл дверь, приглашая меня войти в дом.
- … поэтому, с большой радостью поделюсь с тобой спичками.
Он широкими шагами прошел по прихожей, наклонился, чтобы проскользнуть в дверной проем следующей комнаты. По всей видимости, то была кухня или кладовая, потому как зазвенела кухонная утварь, и в свете, что проливался туда из прихожей, виднелись к потолку привязанные початки кукурузы и еще какие-то припасы. Он то и дело задевал их головой, и они болтались туда-сюда. При очередном ударе упала головка чеснока и Грензко громко вздохнул. Мне было с одной стороны весело наблюдать за такими передвижениями этого высокого человека, которому приходилось наклоняться, чтобы избежать столкновений, но потом стало немного неловко, и я занялся осмотром убранства дома.
Это был старый дом. В колониальном стиле. И вопреки всем ожиданиями, сформированным из рассказов о заброшенности поместья, глазам предстала совсем другая картина. Обстановка была, конечно, небогатая, можно сказать, без излишеств. Деревянный пол, побеленные стены и деревянный потолок с покрашенными белой краской балками. Пол сильно скрипел под весом хозяина. Но, ко всему сказанному следует добавить, что дом был убранным. Он совсем не казался заброшенным или запущенным. Каждая вещь, будь то вешалка, маленький стульчик у порога, щетка для одежды, висевшая на стене у двери – все было на своих местах и выглядело так, что ими пользуются и бережно к ним относятся.
Я стоял, осматривался и терялся в догадках и мыслях. Картины, возникшие на фоне рассказанных историй, не вписывались в увиденное мною.
- Вот! Вот, твои спички, Генри, и я взял на себя смелость и сделал чай. Просто никак не мог допустить мысли, что мой гость уйдет без угощения. Я … не могу предложить тебе конфет и печенья, но чай мой просто … великолепен. Я собрал его сам ….
- Я …, спасибо, но …,- замялся я, и, поглядывая в окно, за которым уже начинало совсем темнеть, стал пятиться к двери, поглядывая на коробок, который держал в своих руках Грензко.
- О, конечно, уже почти ночь, но ты не переживай, я тебя проведу ….
- Нет, я сам …,- перебил я, даже не дав ему договорить его предложение.
Грензко на полушаге остановился, вздохнул:
- Как скажешь, конечно,- он открыл коробок, достал три спички и положил их в свою пачку папирос. От увиденного действия у меня где-то закололо внутри. По всей видимости, это был его последний коробок. Но он все равно его отдавал. Захотелось что-то сказать, но я промолчал. И мне даже стало очень неудобно, что я отказался от чашки чая. И, словно, почувствовав такое мое настроение, будучи, по всей видимости, очень гостеприимным хозяином, он переспросил еще раз,- так может, все таки, попробуешь чаю?
Я кивнул. А он, протянул мне немного помятый спичечный коробок, одним шагом шагнул в свою кухню и вынес мне чашку.
- Я хочу тебе сказать, я …, ты присаживайся, Генри, ты устал, и у тебя еще путь домой, присаживайся на стульчик. Я … уже говорил сегодня, что очень благодарен твоему отцу. Обычно о своих подвигах, просто обычных событиях, но которые делают людей …, можно сказать, настоящими людьми …,- он отпил из своей чашки, как-то довольно посматривая, как я разместился на том стуле - так вот, о таких своих подвигах отцы не рассказывают своим детям, наверное, просто потому, что это для них обычное дело. Это их обычное состояние – быть настоящими людьми. Да им и не хочется показаться хвастунами. И об этом кто-то должен сказать другой …, тот, кто просто благодарен таким людям.
Я сидел, слушал его. В одной руке держал спички, в другой чашку с чаем. И слушал. Не сразу понимал, что этот человек хотел сказать, он как-то говорил, немного сбивчиво. Но было понятно, что он очень уважительно говорил о моем отце.
- Несколько дней назад, на нашей работе …, мы вместе работаем, если ты не знал. Так вот, я повис на веревке …. Я не опытный работник, только что меня взяли, и понятия не имел, как эту страховку повязать и … повязал так, что сорвавшись, чуть было не … повесился,- Грензко засмеялся, но потом, очевидно представив в своей памяти эти произошедшие события, улыбку отпустил,- только твой отец меня подхватил. Все просто смотрели. А он мне помог. Вот. Потом почти все, подходя, говорили, что тоже видели и собирались помочь, но Уимфри был проворнее. Но не это важно. Очень важно понимать то, что требует твоя душа и быстро на это среагировать. Понимаешь? Нельзя медлить. Иначе, потом душе бывает больно. Отец твой не медлил. Это просто нужно запомнить, как простую вещь, подобно …, подобно той, что украденная вещь может жечь душу.