- Мама, ты чего? Я же ….
- Как ты себя чувствуешь, Генри? Ты упал в обморок и славный мистер Грензко …, он принес тебя …. И ….
Дальше я уже ничего не слышал. Фрагменты образов просто полезли из моей памяти. Я стоял, вспоминая все предшествующие события.
- Ты проспал все утро. На тебя это так не похоже. Мы очень волновались за тебя ….
- Да!- задорно крикнула Молли,- волновались,- и она резко протянула мне руку, а в руке был початок кукурузы. Она сплела из него подобие куклы. Из длинный листьев сделала руки.
Я отпрянул, просто отпрыгнул, ударился спиной и затылком о стену. Я вспомнил тут же этот початок. Вспомнил, как он оказался в моей руке. И самое странное для меня было то, что говорил мне этот Грензко об этой кукурузе. Я не мог сформулировать для себя полностью его фразу. Помнил только образ, возникший от нее.
- Смотри мама, мама!- завопила Молли,- Генри …, наш Генри боится кукурузы!
Она подбежала ближе и стала показывать мне ее снова.
- Молли!- крикнула на нее мама. Сестра поджала губы и скривилась. Она отошла в сторону, села на стул, стоявший возле двери, и стала играть этой своей импровизированной куклой. Я смотрел на нее и не мог оторвать взгляд. Непонятным образом все происходившее воспринималось мной, как-то двояко. С одной стороны я видел свою сестру, которая играла початком. Это было для нее нормальным, она всегда любила найти себе какую-нибудь безделицу и заниматься с ней своей игрой. С другой стороны, что-то меня очень раздражало в ее поведении. Да и было совершенно очевидным, и это тоже было для Молли нормальным, она действовала мне на нервы. И совершенно привычным для меня образом я из себя выходил. Но вдруг, в момент апогея своего раздражения, вместо своей сестры я увидел себя.
Я совсем опешил. И тут за окном раздался шум. И открылось окно. А там, с перекошенным от усилий лицом был Майки. Он все это время сидел на кровле за окном и, потеряв равновесие, возможно от виденного, чуть было не упал.
- Майки!- крикнула ему мама,- залазь уже, а то упадешь еще, что я скажу твоей матери. И так здесь все утро околачиваешься.
- Да,- слово опять взяла Молли,- Майк все утро тебя сторожил, говорил, чтоб тебя не украл этот Грензко.
Мой друг влез в комнату, виновато поглядывая на всех, растирая поцарапанную руку. Потом посмотрел на меня и засветился улыбкой. Он посмотрел, немного виновато, на мою мать, своим видом, очевидно, показывая, что больше хотел бы, чтобы она выпустила меня из дома, нежели сидеть здесь всем в комнате. И она, будучи опытной в таких детских уловках, заявила:
- Быстро всем завтракать, а потом решим, что с нашим Генри делать. Но я, думаю, что тебе лучше сегодня посидеть дома.
- А что со мной …?- было, выкрикнул я. Мне есть совершенно не хотелось, но, поймав ее взгляд, успокоился. Мне так же, как и моему другу, очень хотелось вырваться на улицу. Мне было, что ему рассказать. Из меня просто рвалось все наружу. Но по виду матери я понимал, что на этот день она решила не сводить с меня глаз. Поэтому, как только они с сестрой вышли из комнаты, под предлогом, что мне необходимо одеться и убрать постель, я, наспех одевшись, вытолкал Майка за окно, полез туда и сам. Но голова моя закружилась. Почему-то моя шишка на лбу, как-то зажглась, сразу же, как только на нее упали солнечные лучи. И Молли забежала в комнату, и стала звать мать. Вся плоскость, на которой лежал наш город для меня заиграл и стал болтаться, подобно поверхности воды в стакане, когда его раскачиваешь. И я, потеряв равновесие, стал падать. Майк уже успел спуститься и кричал мне с земли. Я видел его краем глаза, когда уже после попыток ухватиться за черепицу, просто повис, держась за край крыши.
К Майку, кричавшему и махавшему руками, присоединилась мама и сестра. Я висел, поглядывал на Молли, возмущению моему не было предела. Я помню, что даже крикнул сестре, что это она виновата, черт ее дернул забегать в комнату и кричать, что я решил сбежать. И вдруг, непонятным образом, я снова стал вместо Молли видеть на ее месте себя самого. Словно, все мои обвинения тут же должны были адресоваться мне самому. И тут моя левая рука соскользнула, а правая не смогла удержать мое раскачивающееся тело и тоже отпустила хват. И я полетел вниз. Увидел большое окно с потрескавшейся краской, расположенное на первом этаже. Уже взгляд мой приметил розовый куст, в который я, можно так сказать, целил своим падением. И, непонятным образом, я замедлил свое движение вниз. Я будто завис в воздухе. И как только, так же, как и накануне, вечером, я осознал это, рухнул вниз. Но это уже было не тем падением, если бы я падал с крыши. Я просто легко опустился и единственное, что мне доставило неприятностей – это поцарапанные руки, ноги и пойманное рукой мамы ухо. Но она тут же отпустила его. И, сложив свои руки вместе у груди, на вздохе проговорила: