Чьи-то глаза пристально смотрят в крошечное оконце – она, Эрика, чувствует это кожей.
Кто он? Почему пялится? Почему не уходит?
Эрика сердито посмотрела на чересчур любопытного незнакомца. Тёмные глаза. Чувственные пухлые губы. Некоторое сходство с Каем, только черты лица, пожалуй, резче, и череп не голый, как коленка – шикарные каштановые волосы уложены в стильную причёску.
Губы скривились в гримасу, и лицо исчезло.
- Простите!
Дверь закрылась за спиной Эрики и защёлкнулась с еле слышным сигналом на кодовый замок.
- Вы мне?
Незнакомец остановился и подождал запыхавшуюся девушку. А он быстро ходит – уже успел удалиться до половины коридора!
- Ээээ…
- Всё то же?
- Ну…
- Когда был приступ?
- Ночью.
- Понятно…
Пауза. Его губы снова скривились.
- После какого-то из них он либо спятит окончательно, либо, что вероятнее всего, его сердце просто не выдержит. Я постоянно спрашиваю себя: почему он?
Карие глаза внимательно посмотрели на Эрику.
- Вас как зовут?
- Эрика… А вы…
Узкая белая кисть протянулась и легко пожала ей руку.
- Я Никлаус Хонек, брат Кая. Можно просто Ник или Клаус – как вам больше нравится, Эрика.
Глава 7
VII
Клавиши.
- Входите, Эрика.
Девушка сняла обувь на пушистом клюквенно-красном коврике.
- Предлагаю выпить чаю. И вам, и мне не помешает немного успокоиться.
Эрика бросила быстрый взгляд на Никлауса Хонека.
Тебе-то чего «успокаиваться»? У тебя явно нет никаких проблем.
- Кай постоянно пил чай, когда был на гастролях – выискивал, находил и покупал что-то интересное… В той… другой жизни…
Его лицо омрачилось.
- Давно он… такой?
- Зимой будет ровно два года.
- Что тогда случилось?
Уголки рта Никлауса дёрнулись в каком-то подобии улыбки.
- Проходите. Я сделаю нам чай, там и поговорим…
Он указал на приоткрытую дверь в дальнем конце обшитой светлой деревом прихожей.
- Вон туда. Я недолго.
Он скрылся в арке справа, видимо, там помещалась кухня.
Комната очень светлая, в бежевых и ореховых тонах. Всё свободное пространство занимают стеллажи и полки. На них тесно от обилия книг и компакт-дисков, виниловых и современных, лазерных. Возле окна – фортепьяно. Эбеновая отполированная губа инструмента поднята, широкий рот ощерился улыбкой чёрно-белых клавиш. На стенах старые постеры – с туров и просто фотосессий. Кай на фоне своего инструмента. Кай, обнимающий за плечи коллег. Кай с поклонниками. Кай с букетом цветов. Есть и просто увеличенные фотографии. Тёмные глаза смотрят прямо в душу – теперь они пусты и не воспринимают окружающее.
Это совсем другой человек. Это было яркое горячее пламя. А теперь… еле тлеющий огонёк от зажжённой спички. Какая ужасная, разительная, невероятная перемена!
Под этим размноженным взглядом Кая Эрика прошлась по комнате, потрогала клавиши…
Пам…
Инструмент отозвался тонким пением.
Пам…
Ещё чей-то пристальный взгляд, чей-то холодный – не Каев – и очень внимательный. Эрика повернула голову и встретилась с ним глазами.
Кукла.
Всего лишь кукла, примостившаяся на каминной полке (у Кая и свой камелёк оказался!), между часами и вазой.
Господи, игрушечный человек как живой!
На нём стильный чёрный костюм, тёмный шёлковый галстук, белоснежная рубашка и блестящие, как зеркало, ботинки. Пальцы правой руки застыли в характерном жесте, левая – полурасслабленна. Аккуратная бородка, пухлые сексуальные губы и чёрные стеклянные глаза-угольки. Эти глаза смотрят слишком внимательно и осмысленно. Всё скопировано до мелочей, и от этого сходства и слишком осмысленного взгляда ей, Эрике, не по себе.
- Эрика.
Никлаус неслышно вошёл в комнату с двумя дымящимися кружками. Они парные, с Рафаэлевыми putti или ангелочками. Парные кружки, но сам Кай не был женат и, судя по всему, не имел какой-либо постоянной подруги.
Эрика вопросительно кивнула на куклу.
- Как живой… честное слово!
- Да… и от этого как-то не по себе… прямо мороз по коже! Очень странная игрушка! Собственно, она сыграла во всей этой истории важную роль.
- Какую?
- Присядем?
Никлаус указал на удобный низкий диванчик слева от инструмента. Умеет же он уходить от ответа!
Эрика отхлебнула из чашки. Ух ты… какой необычный вкус! Кай знал в этом толк.