Я принял эту новость с большим достоинством:
— Что ж, пусть ей повезёт.
Ревности я, кажется, не ощущал. Да и какая может быть ревность? Между нами ничего «такого» не было. Да и быть не могло. И не виделись мы… Сколько? К тому же и сам я чуть ли не женился в Стоуни-Брук. Нам со студенткой-второкурсницей Кэндис Бун очень нравилось признаваться друг другу в любви. Пока не надоело. Кажется, ей надоело первой.
Только вот что означает «что-то вроде как помолвлена»?
Меня подмывало спросить. Но Джейсону это направление беседы явно не нравилось. Вспоминалось, как однажды он привёл домой девицу, познакомить с родителями. Девица как девица, правда, некрасивая, но очень приятная. Он встретился с ней в шахматном клубе Райс. Скромная, немногословная. Кэрол в тот вечер напиться не успела, вела себя прилично, но И-Ди новую знакомую явно не одобрил. Он её обхамил, только что не укусил, а когда она ушла, напустился на Джейсона за то, что он «такое» в дом приводит. Видишь ли, «высокий интеллект повышает ответственность», так он загнул. И он не желает, чтобы Джейсон увяз в низкопробном браке и развешивал пелёнки во дворе, вместо того, чтобы расставлять ориентиры на пути человечества. Всего только-то.
Другой на месте Джейсона просто не стал бы приводить своих девиц домой.
Джейсон перестал общаться с девицами.
Утром я проснулся в пустом доме. На кухонном столе Джейсон оставил записку — сообщил, что поехал закупать провизию для барбекю.
«Вернусь не раньше полудня». Времени половина девятого, выспался я отлично, но отпускная лень цепко держала за пятки.
Дом эту лень лишь лелеял. Гроза миновала, ситцевые шторы колыхались от лёгкого сквозняка. Солнечные лучи выискивали дефекты в поверхности кухонных рабочих поверхностей. Я позавтракал у окошка, следя за ползущими по небу в полном парусном вооружении облаками.
В десять с небольшим в дверь позвонили. У меня ёкнуло сердце: а вдруг Диана? Если она ночью решила приехать… Но вместо Дианы за дверью стоял «Майк-газонщик» в бандане и майке-безрукавке, готовый приступить к стрижке газона и зашедший лишь справиться, не спит ли народ в доме. Он, мол, не хочет никому мешать, но газонокосилка тарахтит — будьте-нате, так что если не все проснулись, то он может и попозже зайти. Я заверил его, что уже не сплю, и через несколько минут парень ехал по контуру газона в древнем зелёном «Джоне Дире», вонявшем, как эскадрилья истребителей, и грохотавшем примерно так же. Ещё чуть сонный, я задумался, как эта косовица выглядит с точки зрения окружающей нас Вселенной. Для Вселенной Земля представляла собою планету, застывшую в почти полной неподвижности. Травинки, срезаемые косилкой, росли в течение столетий, солидно и неспешно, можно сказать, «эволюционировали». Майк, сила природы, рождённая за пару миллиардов лет, медленно, но верно срезал их, и они, отделённые от корней, почти неподвижно застывали в воздухе, удерживаемые силой земного тяготения, много-много лет парили между Солнцем и Землёй, глиной Мафусаиловой, в которой рылись черви, в то время как в дальних галактиках рождались и погибали империи.
Джейсон, конечно, прав, в это трудно поверить. То есть поверить-то легко во что угодно, люди легковерны, но принять в качестве фундаментальной истины… Я уселся на крыльцо, подальше от гремящего «Джона Дира», тянул носом наркотический свежий воздух, по-стариковски наслаждался солнышком, пусть даже и фиктивной пустышкой, принимал положенную мне неопасную дозу радиации, отфильтрованную «Спином», в мире, в котором столетия растрачивались как секунды.
Чушь собачья — и в то же время истинная правда.
Снова вспомнилась медицинская школа, трупы в секционном зале, о которых я рассказывал Джейсону. Кэндис Бун, моя бывшая почти невеста, посещала класс анатомии вместе со мной. Занятия она переносила стойко, но потом… Человеческое тело, вместилище любви, ненависти, смелости, трусости, души, духа — её трактовка — и этот бурдюк перепутанных синих и красных несообразностей. Таким вот образом. И нас жестоко, против воли волокут к смерти.
Но мир таков, каков есть, и с ним не поторгуешься. Это уже я ей сказал.
Она упрекнула меня в холодности. Что поделаешь, но ни до чего умнее я не додумался.
Утро не спеша переходило в день. Майк дотерзал газон и отбыл, оставив после себя влажную, пахнущую свежескошенной травой тишину. Через некоторое время я как будто очнулся, позвонил матери в Вирджинию, где погода, по её словам, оказалась хуже, чем у нас в Массачусетсе. Ночью пронёсся ураган, свалил кучу деревьев, порвал электропровода и оставил на память густой облачный покров. Я сообщил ей, что благополучно добрался до дачи И-Ди. Она спросила о Джейсоне, хотя, скорее всего, недавно его видела в «большом доме».