В 1492 году с падением Гранады Реконкиста завершилась, и около полумиллиона евреев были выдворены из Испании. Изгнанники попытались найти убежище в Северной Африке, на просторах Оттоманской империи, в Португалии и Италии, где инквизиция свирепствовала не так сильно. Однако, оказавшись за тысячи километров от столь несмотря ни на что любимой Испании, эти евреи продолжали гордо именовать себя «сефардами», или «сфарадим» — производного от «Сфарад» — еврейского названия Испании. Тем самым они отделяли себя от «ашкеназов», «ашкеназим» (от ивритского «Ашкеназ» — Германия), то есть от евреев других стран Европы, к которым сефарды долгое время относились пренебрежительно.
С этого момента по существу начинается закат Испании как великой державы. Историки сходятся во мнении, что причиной этому стали два фактора. Во-первых, открытие Америки, в результате чего Испания забросила развитие собственной экономики и решила жить за счет заокеанских колоний, а во-вторых, потеря наиболее экономически активной части населения, сильно замедлившая дальнейшее развитие страны.
Евреев — врачей, ювелиров, ремесленников, картографов, купцов, ростовщиков и т. д. — Испания потеряла, а марранов в ней всячески дискриминировали, не давая им развернуться. Огромные деньги, конфискованные у евреев, изгнанных из страны и приговоренных к сожжению на костре, быстро закончились, а развитие экономики резко затормозилось.
Спустя несколько лет волна испанских событий достигла Португалии: там принялись за принудительное крещение евреев, а не согласившихся менять вероисповедание стали изгонять. Следующий, XVI век прошел под знаком новых гонений на евреев во всем мире, поисками убежища и духовными метаниями этого народа.
Новообращенные христиане объединенного с частью Португалии Испанского королевства продолжали держаться обособленно от коренного христианского населения, вступали в браки только друг с другом и продолжали активно заниматься финансовыми операциями и международной торговлей.
Второе и третье поколение марранов, чувствуя неприязнь испанцев и португальцев, принималось изучать отвергнутый отцами и дедами иудаизм и в итоге возвращалось к вере предков. Но евреи, никогда не предававшие своей веры, относились к ним крайне настороженно. Даже когда марраны проходили обряд обрезания и начинали открыто исповедовать иудаизм, бывшие соплеменники отнюдь не спешили признать их равноправными членами общины.
Кроме того, по возвращении в лоно иудаизма многие его запреты и ограничения, вполне логичные и необходимые с точки зрения религиозного еврея, «возвращенцам» начинали казаться излишними и надуманными. А это, в свою очередь, порождало их неминуемый конфликт с раввинами и еврейской общиной в целом.
Именно такой витиеватый путь от верного служения иудаизму к крещению, затем к тайному исповедованию заповедей иудаизма и возвращению к вере отцов прошла вместе с десятками тысяч других евреев и семья Спинозы.
Нет никакого сомнения, что эта фамилия (в оригинале d'Espinoza) происходит от испанского слова espinas — «шип», «колючка» и может быть истолкована как «выходец из колючего, недоброго места», под которым, возможно, понимается Испания, где евреям и марранам приходилось особенно несладко. Вероятно, предки великого философа взяли эту фамилию, перебравшись из «колючей» Испании в Португалию, где в итоге им пришлось еще хуже.
Как и все марраны, чувствующие себя чужими и среди христиан, и среди евреев; отвергнувшие христианство, но одновременно сомневающиеся в истинности некоторых аспектов иудаизма, ближайшие предки Спинозы неминуемо должны были нести в себе эту двойственность сознания. Последняя, в свою очередь, во многом определила и личную индивидуальность героя этой книги, и характер его философии.
Чрезвычайно показательна в этом смысле судьба голландского философа Уриэля Акосты, которого обычно считают собратом по судьбе и предтечей Спинозы.
Уриэль (Габриэль) Акоста родился в португальском городе Опорту, в семье марранов. Но если отец Уриэля, Бенто Акоста, преуспевающий финансист и предприниматель, был истово верующим христианином и хотел видеть сына священослужителем, то его мать Сара втайне следовала заповедям иудаизма и мечтала о возвращении всей семьи в его лоно.