Чудовище наклонилось, смрад усилился, перебивая запах гари из боевой рубки. Щупальца, тем временем, почти аккуратно подняли человека с пола и понесли, покачивая, по коридорам корабля.
Последней мыслью была: «Опять Вакса всех обманула…», и он потерял сознание.
А навстречу им мчался еще один материализовавшийся боевой зонд, выполняя вложенную в него программу – уничтожить внутри космического корабля все живое, кроме землянина.
Очнулся Захаренко от ударившего в ноздри запаха озона, сменившего тяжелую неземную атмосферу звездолета.
Александр открыл глаза. Он лежал на траве, настоящей земной траве и смотрел в голубое небо, затянутое такими родными облаками. Он бы не поверил своим глазам, думая что оказался в раю, но боль в руке досаждала настолько реально, что человек заскрипел зубами.
С легким шелестом, всего в паре метров от него, в воздух взмыла капсула с «Базы», по наклонной стремительно уходя ввысь от места посадки.
Потом зашуршали автомобильные покрышки и, слегка взвизгнув тормозами, возле него остановился джип. Одновременно открылись три двери и из машины выскочили люди: двое шкафоподобных стриженных здоровяка и третий поменьше, с почти интеллигентным лицом. Он посмотрел на Сашу и, скорее утверждая, чем спрашивая, произнес:
– Александр Семенович Захаренко?
Саша в ответ только удивленно кивнул. Говоривший молча сделал жест в его сторону своим сопровождающим и опять залез в машину на переднее сиденье, хлопнув дверкой.
Оставшиеся двое молча подошли и, как пушинку, легко, подняли Александра и отнесли в машину на заднее сидение. Дверца захлопнулась и машина плавно закачалась на выбоинах проселочной дороги, осторожно объезжая самые большие из них, по направлению к городу…
ЭПИЛОГ
Дверной звонок, своей противной громкостью могущий поспорить с корабельной сиреной, вернул ее к действительности. Света, размазав слезы руками по щекам, встала с кровати и пошла к входной двери. Истерика почти закончилась и она начала постепенно приходить в себя, лишь изредка судорожно всхлипывая. Девушка прошла по прихожей, шаркая старыми домашними тапочками, и заглянула в глазок. По другую сторону в коридоре стоял мужчина. С виду ничего особенного, довольно интеллигентная внешность, только чересчур пристальный взгляд колючих глаз. Он смотрел в глазок так, как будто никакой двери не было. Девушка почувствовала себя, будто находилась перед рентгеновским аппаратом. Черты лица незнакомца еле угадывались, потому что солнечный свет, падавший из окна лестничного пролета, заслоняли еще двое, маячивших позади. Жесткий голос, привыкший повелевать, произнес:
– Вера Петровна, откройте, пожалуйста.
Девушка облегченно вздохнула – всего лишь ошиблись дверью.
– Здесь такая не живет, – она отвернулась от двери и чуть не наткнулась на свою спасительницу, подошедшую сзади.
– Это меня. Наверное, те же, которые сюда привезли. Дай-ка я взгляну.
Она подошла к двери и посмотрела в глазок:
– Точно, их бандитские рожи. Светочка, открой им, пожалуйста, а то они сами откроют.
Девушка отворила дверь и посторонилась, пропуская их в квартиру. За старшим боком протиснулся второй, и тут крик вырвался из зажатого рукой рта Светы. Откинув голову назад, с закрытыми глазами, бледный, как смерть, Саша висел на руках вошедшего.
– Саша! Сашенька! – на его руке зияла глубокая, кровоточачая рана с обугленными краями, – что с ним?
– Без сознания, похоже, от болевого шока. А рука – как автогеном кусок вырезали. Ничего страшного, жить будет. Только один совет – по возможности не обращаться в больницу. Мне сказали, что вы сами в состоянии ему помочь.
Пока молчаливый здоровяк прошел в спальню и бережно уложил Захаренко на кровать, где совсем недавно без сознания лежала Света, старший достал пачку долларов в банковской упаковке и протянул Вере Петровне:
– Это вам за беспокойство, – он другой рукой взял руку женщины, вложил в нее пачку и сжал ее пальцы вокруг зеленых бумажек с такой силой, что Вера Петровна испугалась возразить. Она так и стояла с открытым ртом и протянутой рукой, когда мужчина властным тоном скомандовал:
– Нам пора, поехали! А вам спасибо большое, – он повернулся к женщине и улыбнулся. Как ни странно, улыбка его преобразила в симпатичного, обаятельного мужчину.