«Десантно-штурмовой модуль номер два. Статус: Подготовка к отстрелу. Внимание, декомпрессия! Вход только по сигналу готовности».
Штатный состав десантного взвода: три отделения по десять человек. Антон стоял четвертым во второй шеренге. Экипировка, подогнанная по фигуре, не стесняла движений, защитная броня из металлокевлара шуршала при каждом движении, преданно прижимаясь к телу, словно обещала, нашептывала: Не бойся, я с тобой, я тебя заслоню, закрою...
Шлем соединялся с остальной экипировкой двумя жгутами высокопрочного оптического волокна. Гофрированный шланг из бронепластика закрывал их, выходя из затылка, изгибаясь над плечом и вливаясь в грудной сектор между двух ромбовидных бронепластин.
Антон напряженно ждал следующей команды, но вместо окрика взводного раздался протяжный гул, после чего корпус крейсера часто и тяжело завибрировал – это заработали стартовые катапульты правого борта, отстреливая тяжелые посадочные модули с серв-машинами и бронепехотой.
На борту одного из спускаемых аппаратов навстречу облачной атмосфере Хабора летел в эти секунды Паша Сытников – старшина бронепехотного взвода.
Черед космического десанта, в состав которого входил Антон, наступит позже, через три часа, когда крейсер, удалявшийся от планеты по параболической траектории, вернется назад, чтобы сбросить на зачищенную машинами территорию мобильные группы, призванные довершить учиненный серв-машинами разгром и удерживать космопорт до подхода космических кораблей Совета Безопасности Миров.
Корпус крейсера в последний раз содрогнулся, тревожные огни на время погасли.
Антон машинально облизал пересохшие губы.
Еще два с половиной часа им томиться тут, в предстартовом накопителе, занимаясь бесконечной перепроверкой и подгонкой снаряжения, а затем вниз, навстречу своему первому боевому заданию...
...
– Ты знал Пашу до высадки?
– Нет... – пытаясь отрешиться от воспоминаний, ответил Антон. – Я прибыл на борт «Светоча» за несколько дней до десанта на Хабор и не успел толком познакомиться ни с кем, кроме собственного взводного.
– А как ты встретился с Пашей?
Антон машинально сжал мягкий подлокотник удобного кресла. Его пальцы побелели, но Полынин не заметил этого – крышу «сорвало», все сильнее сказывалась усталость после возвращения из гиперсферного поиска, а провокационные вопросы Сары Клеймон только ускорили назревающий срыв...
...
Он падал... Падал вместе с кораблем, вцепившись побелевшими пальцами в жесткие ручки противоперегрузочного кресла, ощущая каждой клеткой напряженного тела, как вибрирует обшивка, как надсадно работают тормозные двигатели, как черными хлопьями отлетает окалина с брони челнока...
...Десантно-штурмовые модули появились у горизонта в виде растянувшейся цепочки низко летящих объектов. Их пилотам помогали ориентироваться выброшенные при посадке серв-батальонов маяки наводящих посадочных лучей, поэтому мутно-желтое молоко утренних испарений являлось скорее испытанием для психики пилотов, чем серьезной помехой для навигации и посадки.
Внизу, сколько ни вглядывайся, не различишь ничего, только макушка пирамидального здания космического порта чуть возвышалась над зыбким морем утренних испарений. Ни габаритных, ни опознавательных огней на ней не наблюдалось – просто ничем не обозначенный, глянцевито-черный фрагмент конструкции, парящий над густыми пластами тумана, укрывшего собой промерзшую за ночь пустынную местность.
...В десантном отсеке модуля было в этот момент тепло, но Антона все равно била дрожь.
Холод тут ни при чем – системы боевой экипировки исправно согревали тело, но мышцы все равно «колбасило»...
Боятся нечего... – попытался урезонить он свои нервы.
Если верить наставлениям по боевой подготовке, то в своих мыслях рядовой Полынин был прав. Впереди уже прошли серв-машины и бронепехота, дорога к цели должна быть проутюжена тяжелой техникой, а им предстоит всего лишь зачистить само здание порта и закрепиться в нем, охраняя комплекс до прибытия подразделений постоянной дислокации...
...Прервав его мысли, резко и неприятно взвыл предупреждающий сигнал, справа и слева начали вставать товарищи, поправляя экипировку. Бойцы выстраивались в узком проходе напротив плотно закрытой десантной рампы.
– Быстрее! Шевелитесь! – раздался по связи окрик сержанта. – Всем проверить питание экипировки, командирам отделений доложить!
Антон опустил пластиковое забрало шлема, закрывающее верхнюю часть лица. Эта изогнутая пластина представляла собой компьютерный визор со встроенным вариатором целей. На фоне прозрачного материала тут же зажглись крохотные искры индикации боевых систем. В правом верхнем углу отражалось состояние его оружия. Штурмовой импульсный автомат «ИМ-21-шторм» был связан с экипировкой бойца каналом устойчивой обратной связи. Сигнал от микропроцессора оружия, излучаемый инфракрасным передатчиком, вмонтированным в приклад, невозможно было заглушить локальными помехами, но радиус действия такой устойчивой взаимосвязи составлял всего три метра. Стоило бойцу потерять оружие, как данный контакт двух компьютерных систем обрывался...
Антон пробежал взглядом по сигналам индикации, оценивая их. Все было в порядке, экипировка работала как часы.
Модуль ощутимо тряхнуло, и тут же появилось резкое ощущение мгновенного зависания внутренностей – они уже не снижались, а падали – это обстоятельство вестибулярный аппарат определил безошибочно, но испугаться по-настоящему Антон не успел...
Удар, жесткий, дробящий слух отвратительным скрежетом, перетряхнувший все косточки короткой вибрацией напряженного металла, пришел внезапно и возымел ошеломляющее действие.
Что-то пошло не так...
Не так...
Следующий удар оказался гораздо более сокрушительным – это модуль, поврежденный выпущенной с земли ракетой, врезался в поверхность Хабора.
В десантном отсеке на мгновенье погас свет, с жалобным звоном посыпались осколки какого-то прибора, но не успела рассеяться муть в глазах, возникшая от жесткого динамического удара, как по связи хлестнула команда:
– Вперед!
Зев десантной рампы начал открываться, откидываясь наружу, внутрь отсека ворвался хмурый рассвет, по краям проема взвихрился сдуваемый избыточным давлением грязно-желтый туман.
Антон успел сделать всего лишь два шага по узкому проходу десантного отсека, как вдруг ощутил новую ритмичную вибрацию корпуса – это заработали башенные орудия модуля.
Жуть накатилась именно в этот миг. Он машинально двигался вперед, увлекаемый общим порывом, а глаза, игнорируя появившиеся на прозрачном компьютерном планшете данные, смотрели туда, в туман, который глотал снаряды автоматических орудий словно бездонная, ненасытная прорва... И вдруг стена мутных испарений, разорванная в месте посадки модуля небольшим просветом, начала вспучиваться, такими же ритмичными толчками подаваясь назад, к упавшему кораблю, – это снаряды рвались метрах в трехстах отсюда, кромсая землю и невидимую цель...
Секунды, летевшие бешеными, отдающими в виски ударами пульса, вдруг начали растягиваться в субъективную вечность – это сработал боевой корректор систем жизнеобеспечения, впрыскивая в кровь препарат, стимулирующий скорость нейронных реакций.
Пока ноги преодолевали три метра накренившейся ребристой палубы, разум успел оценить появившиеся на визоре шлема смутные, неразличимые в деталях тепловые контуры: они походили на пятна овальной формы, резво перемещающиеся по ровной, уныло-салатной поверхности фонового тепла. Боевой сопроцессор автоматически отсеивал тепловую засветку от разрывов, которые, судя по плотности огня, буквально перепахивали мерзлый песок в полукилометре от упавшего модуля.
Там же глубокий тыл серв-соединений!.. – Мысль прошла вскользь, рассуждать, детально разбираясь в ежесекундно меняющейся обстановке, было некогда, да и незачем – на это есть командиры, в конце концов.
За коротким откидным пандусом располагался не тыл серв-соединений – там начинался ад, но понимание этого еще не пришло, до прозрения оставалось несколько секунд, растянутых в субъективной вечности, порожденной действием впрыснутого в кровь боевого стимулятора...