— А это еще зачем? — спросил Рамаз.
— Хочу выпить за ваши успехи, не с водкой же произносить тосты?!
Рамаз горько усмехнулся.
— Чему вы усмехаетесь? Настанет день, и о нас заговорит вся планета.
— О вас — да, наверное, и обо мне тоже, но у меня нет гарантии, что меня не объявят аферистом международного масштаба.
— С чего это? — искренне удивился Торадзе.
— Разве то, что произошло сегодня, не было аферой? Разве совершенное мною сегодня похоже на поступок честного человека, к тому же ученого, академика?
— Не могу согласиться с вами. Если так подходить к вещам, опошлять, обесценивать, превращать в ничто истинные ценности… — по привычке на высоких тонах заговорил Зураб Торадзе.
— Давайте оставим философские разговоры! Вы хороший врач, философия и рассуждения не ваше дело. Ответьте мне откровенно на единственный вопрос.
— Разве вы когда-нибудь замечали за мной неоткровенность? — обиделся Торадзе.
— Когда вы разговариваете со мной, с кем вы говорите?
— Как «с кем»? — не понял Торадзе.
— С Давидом Георгадзе или с Рамазом Коринтели?
— Разумеется, с Давидом Георгадзе.
— У-у! — не понравилось Рамазу.
— На что вы обижаетесь, разве я неправильно поступаю? Разве вы не Давид Георгадзе?
— Я — Рамаз Коринтели и хочу, чтобы со мной разговаривали как с Рамазом Коринтели. Я молодой, полный сил человек, только что начал жизнь, большую жизнь. Мне сейчас хочется наслаждаться любовными и научными победами. Я содрогаюсь при мысли, что в городе живет шестидесятипятилетняя седая, немощная женщина, с которой я некогда спал в одной постели!
— Вы не шутите? Вы искренне желаете, чтобы я разговаривал с вами как с Рамазом Коринтели?
Рамаз побледнел. В зале как будто сразу опустилась темнота, и на экране появилась улыбающаяся Инга. Светловолосая, голубоглазая, святая и непорочная, как ангел. В белом платье, озаренная солнечным ореолом, она, как на замедленных кинокадрах, медленно шла по голубому ковру.
Боже, чего бы не сделал Рамаз, чтобы не быть братом Инги! Он бы не задумываясь поступился жизнью, чтобы на один только день иметь право любить Ингу Коринтели!
— Итак, вы не шутите? — повторил вопрос главный врач. — Вы искренне хотите, чтобы я разговаривал с вами как с Рамазом Коринтели? Ваше сегодняшнее желание для меня — новое открытие. Я ведь не только хирург, мне не менее интересны психологические аспекты развития явлений и процессов.
Кинолента вдруг оборвалась. На экране уже не видно было озаренную солнечным ореолом Ингу, которая шла по небесному ковру. В зале вспыхнул свет. Рамаз снова увидел перед собой ненавистное лицо главного врача, из темноты снова возникли зал ресторана и пьяный люд за столиками, наполнявший гомоном все вокруг.
Глаза Рамаза загорелись гневом; горе и ненависть, отражавшиеся на лице, казалось, вот-вот прорвут плотину.
— Берегись, Зураб Торадзе, — сквозь зубы процедил он, — берегись, никогда не порть мне настроение, не то перережу глотку, как свинье.
Рамаз неожиданно встал, хищно посмотрел в глаза побледневшему от страха Торадзе и быстро оставил ресторан.
…
Рамаз Коринтели отыскал сценарный отдел студии телефильмов, легко нашел сто семнадцатую комнату и энергично открыл дверь.
В комнате, украшенной цветами в горшках, стоял всего один стол. За ним сидела молоденькая девушка.
— Проходите, батоно Рамаз! — встала она и указала гостю на стул.
«Господи, где я ее видел? — задумался тот. — Узнала меня. Видимо, мы где-то знакомились…»
— Благодарю, я ищу Маку Ландия, — сказал он как бы вскользь. — Точнее, не я ее, а она меня.
— Я Мака Ландия! — улыбнулась девушка.
— Вы? — поразился Рамаз.
«Откуда я ее знаю, где встречал? Однако я в самом деле знаю ее».
— Да, я, почему вас это удивляет?
— Такая молодая и уже заместитель главного редактора сценарного отдела?
— Мне странно, что это удивляет вас. Вас, который в двадцать три или двадцать четыре года заставил говорить о себе всю Грузию.
— Дипломной работой я добился звания кандидата наук, но не должности. Я ничуть не сомневаюсь в вашей одаренности, хотя не знаком с вашим творчеством. Можно мне закурить?
— Курите.
Рамаз достал из кармана пачку «Винстона» и протянул девушке:
— Хотите?
— Спасибо, я не курю.
— Виноват, тогда и я не буду курить.
— Курите, несмотря на маленький стаж заместителя, я уже отвыкла от мужской деликатности.