— До ста тысяч — две операции. Первая — избавиться от трупа.
— Через час труп будет в реке. Я давно приглядел место, — усмехнулся Роман.
— У метро останови. Я лучше вернусь в гостиницу. Вы сами присмотрите за Варламом. С трупом обращайтесь аккуратно. Не забывайте — немощный пенсионер утопился по собственной воле.
— Понятно! — сказал Гугава.
— А я немного отдохну, в пять мне нужно быть в институте. В десять я вас жду у себя.
Роман подвел машину к тротуару и остановился.
— Выйди, встань у дверцы, чтобы никто не заметил труп! — сказал Рамаз Шадури. Тот проворно выскочил и загородил собою дверцу. Рамаз осторожно выбрался из машины.
— К десяти приходите в гостиницу и ждите внизу!
Шадури сел в машину.
Рамаз зашагал к метро.
— Рамаз! — робко окликнул Роман Гугава.
Коринтели не ответил. Он тупо уставился в бокал. В его голове вспять прокручивалась видеокассета.
Десятый раз он видел один и тот же эпизод: высокий, представительный молодой человек спокойно входит в лифт и поднимается на пятый этаж. На лестничной площадке закуривает сигарету, оглядывает подъезд, нет ли в нем кого-нибудь. Убедившись, что нигде нет ни одной живой души, спокойно, но глубоко затягивается, медленно сходит на четвертый этаж и приближается к двери, на почерневшей от старости латунной пластинке с трудом разбирает надпись: «В. И. Гигошвили», тушит сигарету о лестничные перила и аккуратно убирает окурок в сумку. Затем достает из кармана связку ключей и осторожно, очень осторожно руками в перчатках открывает сначала один замок, затем — второй. Еще раз осматривается вокруг, не спеша кладет руку на дверную ручку, медленно нажимает вниз, бесшумно отворяет дверь и на цыпочках вступает в тесную прихожую. Осторожно запирает дверь изнутри и вытирает с лица пот. Он уже в безопасности. А сердце все равно частит. В комнате темно, свет не горит. Осторожно делает несколько шагов и бесшумно садится в кресло. Едва успокоившись, сразу встает, на цыпочках пробирается в кабинет, идет прямо к секретеру — фонарик не потребовался, настолько светло было в комнате от уличных фонарей — и осторожно тянет на себя дверцу. Сердце снова частит. Он прекрасно знает, что зеленая малахитовая коробочка здесь, в секретере, но все же боится, а вдруг старик перепрятал ее или совсем унес куда-нибудь.
Коробочка на месте. Успокоенный, он нежно берет ее обеими руками, закрывает дверцу секретера и на цыпочках спешит в ванную; зажигает свет, закрывает за собой дверь и поднимает крышку коробочки.
Теперь он успокаивается окончательно. Аккуратно завернутый в целлофан «Трафальгар», как живое существо, выглядывает на свет.
Он выходит из ванной, выключает свет, кладет коробочку в сумку и идет к двери. Открыть ее — и операция завершена.
Только открыть.
Снаружи не доносится ни звука. Если кто-то войдет в подъезд, Роман поднимется наверх и кашлем предостережет, чтобы он повременил покидать квартиру.
Он осторожно отворяет дверь — на лестнице никого не видно. Быстро проскальзывает наружу и бесшумно закрывает дверь — автоматически срабатывает замок. Теперь можно спускаться или вызывать лифт. Но раз никого не видно, он запирает дверь на второй замок и идет к лифту.
— Рамаз, сегодня не пей. Завтра чуть свет надо уезжать в Тбилиси.
— Сколько денег принесли? — спросил вдруг Коринтели, пристально глядя на Сосо.
— Сколько ты требовал.
Рамаз насмешливо хмыкнул.
— Сейчас же поднимемся в номер, и вы заберете разницу. Я пошутил над вами. Деньги делим поровну.
— Ты же больше заслужил! — не согласился Роман.
— Деньги делим поровну! — твердо и непреклонно повторил Рамаз.
Роман Гугава искренне полагал, что Коринтели причитается больше, но увидев его вспыхнувшее лицо и потемневшие глаза, он счел за лучшее прикусить язык.
— Заодно, джентльмены, хочу сообщить вам, что «Трафальгар» был моей последней операцией. В сентябре мне присвоят звание доктора, а до января выберут профессором. Неудобно, профессор душит людей в машине или грабит магазин радиотоваров. Я прав, Иосиф Владимирович? — Рамаз не отрывал глаз от бокала, словно занимался гаданием.
Сегодня Сосо почему-то не обиделся на «Иосифа Владимировича».
— Скоро, видимо, женюсь. Одним словом, наши пути расходятся бесповоротно.
— Жаль! — вздохнул Роман Гугава. — Где сегодня найдешь такого партнера, как ты?!
— Что сказал тебе академик? — спросил Шадури.
Рамаз не слышал вопроса, кадры видеомагнитофона побежали в обратную сторону, и он увидел такой эпизод.