«Господи, когда наконец я справлюсь с собой?!» — подумал он в смятении.
— Как ты? — спросил он Ингу, и ему самому не понравился собственный срывающийся голос.
— Превосходно!
«Превосходно!» Подозрение резануло Коринтели по сердцу.
— Да, превосходно! Приедешь ко мне? Знай, я буду не одна. Оденься получше.
— Кто будет еще?
— Только один человек. Мне очень хочется, чтобы ты ему очень понравился.
У Рамаза перехватило дыхание, он растерял все слова.
— Слушаю!
— Что, Рамаз? Что с тобой? — Ледяной голос брата поразил Ингу. — Алло, алло! Я слушаю, Рамаз!
Рамаз понимал, что рано или поздно наступит роковая минута. Его охватил страх, что Инга выйдет замуж. Что тогда будет с ним? Вместе с тем одна мысль ободряла его: может быть, замужество Инги навсегда вытравит из его сердца то странное чувство, которое он испытывает к сестре.
Он всегда боялся думать о замужестве Инги. Но, может быть, было бы лучше почаще думать о нем, переварить свое чувство и исподволь свыкнуться с ожидаемым ударом судьбы.
— Алло, алло, Рамаз!
— Слушаю!
— Что с тобой, Рамаз, что случилось?
— Ничего, я слушаю тебя! — Рамаз старался превозмочь нахлынувшие чувства, боясь, как бы Инга не догадалась о них. — Какой человек, что ты говоришь?
— Я хочу познакомить тебя с одним человеком.
— Может быть, вы придете ко мне? Я что-то неважно себя чувствую.
— Во сколько нам прийти?
— Сейчас сколько?
— Одиннадцать.
— Приходите в двенадцать.
«Познакомить тебя с одним человеком!» Рамаз повалился на кровать и закрыл глаза. Он не заметил, как из комнаты исчезло солнце. Грянул гром, и полил дождь. Он чувствовал, что стало темно. Гром гремел все сильнее, молнии бороздили небо. Громыхнуло где-то совсем рядом. Струи дождя через открытое окно попадали в комнату.
«Хочу познакомить тебя с одним человеком!»
«С одним человеком…
Может быть, к лучшему, что скоро случится то, что должно было случиться? Может быть, я с корнем выдеру из сердца то страшное чувство, которое пристало ко мне как смола!
Я должен взять себя в руки, должен обуздать нервы. Иначе нельзя!» — решил он вдруг и живо вскочил на ноги.
Комнату опять заливало солнце. Уже не слышался шум дождя.
«Неужели почудилось?»
Рамаз подошел к окну — дворик, зажатый бетонными четырехугольными стенами, весь был в лужах. Ярко зеленела юная листва деревьев.
«Когда он перестал, почему я этого не заметил?»
Он взглянул на небо. Тучи куда-то исчезли. Очищенный дождем воздух был приятен, небо ярче прежнего отливало голубизной.
Одна-единственная туча, плывущая с востока, напоминала огромный невод, руками какого-то голиафа влекомый на город, — еще немного, и Тбилиси окажется в этом гигантском, свинцового цвета неводе.
Рамаз с детства любил майский дождь, любил потому, что даже в самый неистовый ливень ощущал радость и душевный подъем. Внезапное извержение водяных потоков, гром, молнии, просвет в тучах, разноцветная воздушная арка радуги, постепенно озаряемый солнечными лучами умытый город наполняли его безграничными счастьем и энергией. Им овладевало такое ощущение, словно некогда погрузившийся в море город снова всплывал наверх, свободно дышал, ширился и, сотни лет ожидавший солнца, купался в солнечных лучах.
Снова прогремел гром.
Комнату опять залило солнце, и Рамаз понял, что дождь отступил к Ортачала.
Он посмотрел на часы — без пяти двенадцать, подошел к другому, выходящему на улицу окну. Ему хотелось сверху увидеть того «одного человека», которого собиралась привести Инга.
На улице виднелись редкие прохожие.
Рамаза одолевало волнение.
Он подошел к зеркалу. Не понравился сам себе. Тоскливые, безрадостные глаза обведены темными кругами.
«Может быть, одеться получше?
Не стоит. В чем есть, в том и встречу!
А вдруг Инга обидится?
Так все равно лучше. Зачем придавать их визиту особое значение?! Тем более что Инга не сказала, что это за „один человек“».
Он ясно понимал, что помимо злости в слово «визит» подмешана изрядная доля насмешки.
Звонок зазвенел неожиданно.
Тело пронзило током, опешивший Рамаз невольно подумал, не подсоединен ли он к электрическому звонку.
Тяжелым шагом он подошел к двери и повернул ключ.
Не успел Рамаз увидеть гостя, как Инга повисла у него на шее и принялась целовать. Затем, будто опомнилась, разжала объятья и представила ему незнакомого юношу: