Невзоров кивнул.
- А ты как думаешь?
- Я попробую угадать после вскрытия. Хочешь сказать, что это не болезнь?
- Я действительно так не думаю. - Невзоров скрестил свои длинные ноги в коленях и оперся на локоть в кресле. - Три недели назад твои люди провели вскрытие девушки по вызову по имени Ирины Калманок. Я не знаю, кто это делал. Я хотел бы взять у нее образцы и повторить те же тесты, которые ты проводишь на этой девушке и Соне Стекловой.
- Тебе придется отправить специальные запросы. Дополнительные документы.
- Они будут у тебя завтра до полудня. Я также собираюсь запросить подробное досье по всем трем случаям.
Оганян резко наклонил голову.
- Да, думаю, ты прав. Они достаточно любопытны, что оправдывает твою идею. Но только в ретроспективе. Только из-за количества тел за короткий промежуток времени. С медицинской точки зрения, изучая отдельно взятые случаи с шестью или восемьюмесячными интервалами ты бы никогда не заметил ничего необычного.
- Ты помнишь Калманок?
- Да. У меня было не так уж много проституток.
- Как ты думаешь, что происходит?
- Не знаю, Алексей. Это может быть что угодно. Может быть, странный штамм некоего вируса передается среди этих женщин. Что-то совершенно без криминального подтекста. Ты подозреваешь, что это преступный умысел; яд приходит на ум первым - просто из того, что я знаю до сих пор. Но если это так, то это что-то экзотическое. Мы бы обнаружили что-нибудь общее. Стандартные вещи. Если мы предположим убийство, то я могу сказать, что наркотики в смерти Калманок и в этой были использованы в качестве дымовой завесы. Они усложняют химические реакции, жидкости и ткани, с которыми мы работаем. Если это убийство, то Соня Стеклова будет нашим самым чистым объектом для исследования.
- Это убийства, - отчетливо сказал в потолок Невзоров. - я уверен.
- Тогда в них есть что-то странное, - сказал Оганян, словно обдумывая звучание этого слова. - Когда кто-то ссорится с проституткой, это часто сутенер, пытающийся справиться с непокорной девушкой, или с девушками по вызову. Но они как правило используют пистолет, нож или просто могут забить женщину до смерти. Ничего изощренного. Это банальность смерти, о которой ты говорил вчера. Но здесь мы имеем несколько довольно тихих смертей. Точечных. Кто-то творчески, очень творчески относится к делу. Может пройти много времени, прежде чем мы поймем, что происходит.
Оганян хотел что-то сказать еще, но его отвлекли грохочущие движения людей и оборудования на мезонине. Санитары в белом появились из красной комнаты с телом Тамары Парейко, накрытым полиэтиленовой пленкой и привязанным к алюминиевым носилкам. За ними следовали полицейские эксперты, с сумками и портфелями улик. Желтая огораживающая линия двигалась к лестничной площадке мимо синей комнаты, мимо желтой комнаты, а затем медленно вниз по коридору.
Глава 8
Молодой парень сидел один за стойкой и смотрел на нее поверх стеклянной сахарницы и хромированных салфетниц. В закусочной 'Столовая' на Курортном проспекте их было только двое, кроме владельца, который деловито толкал свое костлявое тело взад и вперед через вращающиеся двери на кухню. Было почти пять часов утра. Через час небо на той стороне улицы посветлеет. Скоро появятся первые посетители - спешащие на работу люди, ожидая, что старик обслужит их быстро. Он действительно, готовился к наплыву первых посетителей.
На самом деле, девушка начала наблюдать за молодым парнем первой. Она вошла с темной улицы. измученная после марафонской ночи, и первое, что она увидела в ярком свете закусочной, была спина мужчины, сидевшего на табурете у стойки. Она сфокусировала свои затуманенные глаза как раз в тот момент, когда его рука протянулась, скользнула по выцветшей красной скатерке и поймала муху. Она видела это, но единственное, что запечатлелось в ее сознании, было чувство облегчения от того, что он стоял к ней спиной. В такую рань трюков больше не будет.
Парень оглянулся на нее и отвернулся. Она подошла к столику рядом с одним из окон, выходивших на серую улицу. Из кухни владелец увидел ее через круглые окна в вращающихся дверях и вышел с меню и чашкой кофе.
- Тяжелая ночь. - сказал он. Это было утверждение, а не вопрос.
- Да уж, - она заказала картофельные оладьи, два омлета и тост, даже не потрудившись заглянуть в меню. владелец быстро пополз на кухню, а она скинула туфли под столом.
Девушка перевела взгляд на мужчину за стойкой. Больше делать было нечего. Она видела его в профиль. Он был молод, может быть, ему было двадцать шесть, двадцать семь, симпатичный, смуглый. Его волосы были стильно коротко подстрижены и ухожены, как у мужчин-моделей, аккуратно выбриты вокруг ушей. На нем была хорошая одежда: летние брюки с расстегнутым воротником бежевого цвета и светлый спортивный пиджак. С того места, где она сидела, ей была видна одна нога его, обутая в повседневную туфлю. Его сильная челюсть была чисто выбрита, с ямочкой на подбородке и полной нижней губой, что делало его чертовски сексуальным. Но именно его внутреннее напряжение заставило ее наблюдать за ним и за тем, что он делал; это было любопытное выражение лица. то, которое она на самом деле поняла только позже. Его верхняя губа чуть приподнялась в одном углу, в то время как ноздри его красивого прямого носа слегка раздулись, словно обнаруживая что-то зловонное и слегка оскорбительное. Его глаза были расслаблены, но, казалось, отражали отвращение к тому, что он делал что-то, что требовало его участия вплоть до абсорбции. На старой столешнице, где кирпично-красный цвет был стерт до белых пятен годами локтей, опершись верхом на керамические тарелки, молодой парень смешал жидкую лужицу сахара с водой. Когда прилетали мухи-а в "Ливадии" недостатка в мухах не было,-он ловил их и нежно сжимал в ладони. Хотя она и не знала этого, она видела, как он убил пятую муху, когда она вошла в дверь. Теперь он был поглощен тем, что пихал маленькие трупики зубочисткой, раскладывая их то в одну, то в другую сторону, иногда по кругу, иногда в походном порядке. работая с ними, он как бы пытался добиться определенного эффекта усилиями своих странных действий. Только когда хозяин заведения принес ей еду, молодой парень поднял голову и увидел ее. Он не сводил с нее глаз и не шевелил ими все время, пока она ела. Его взгляд был откровенным и напряженным, как у слегка умственно отсталого человека, который увидел что - то интересное и продолжал смотреть на это жадно и открыто.