— Не нужно, — защищаясь, Зейн делает шаг назад. — Я в порядке. Просто я, видимо, единственный беспокоюсь о сдаче экзаменов!
— Не злись, — просит Лиам. Он делает шаг к Зейну, а тот делает шаг назад. Но Лиам не сдастся так просто. Он хватает руку когтевранца. — Ну же. Пойдем со мной.
Малик с сомнением смотрит на него, а потом соглашается.
— Ладно, — резко говорит он.
Зейн не держит его за руку в ответ, пока они продираются сквозь деревья. Лиам решает вести его в противоположную сторону от замка.
— Можно я кое-что предложу? — спрашивает он.
— Тебя никто не затыкает, — отвечает Зейн. Лиам понимает, что стресс затронул не только его внешний вид — он никогда не был так холоден к нему.
— Тебе нужен перерыв, малыш. Проведи с нами выходные. Без домашнего задания. Без переживаний. Без учебы, без повторения. Просто отдохни. Два дня. Это все, о чем я прошу.
— Я не могу. Ты что, не понимаешь? Это важно. Я не могу просто два дня ничего не делать.
— Зейн, — тихо говорит Лиам. — Все будет в порядке, если ты просто отдохнешь два дня. Черт, я уверен, что тебе будет гораздо лучше после этого. Ты не сможешь хорошо написать экзамен, если потеряешь сознание на середине теста. И… ты пугаешь меня. Мне не нравится видеть тебя таким.
Зейн замирает и поворачивается к нему, высвобождая руку из его. Он прижимается к его груди, сжимая ладонями футболку Лиама.
— Прости, — приглушенным голосом бормочет он. — Мне жаль, Лиам, мне правда очень жаль. Просто… я должен справиться, понимаешь? Я обязан. Если я не смогу… это все было зря. Вся наша жизнь зависит от этих чертовых экзаменов, и это сводит меня с ума.
Лиам выводит пальцем круги на его спине.
— Все в порядке, — заверяет он. — И ты справишься, — он отстраняется, чтобы посмотреть Зейну в глаза. — Правда. Ты великолепен, ты понимаешь это? Ты… очень, очень умный, иногда меня это выбешивает, потому что ты слишком хорош для меня.
Зейн хмыкает, будто Лиам несет полную чушь.
— Неправда.
— Это правда.
Он вздыхает и вырывается из рук Лиама.
— Только на сегодня и завтра? — тот кивает. — Ладно. Но только на два дня. — Зейн склоняет голову набок. — Это для списка?
— Нет, — говорит Лиам. — Ну, да, частично, но я скучаю по тебе, и не только потому, что ты все время занят. Ты на себя не похож последние пару недель.
— Я постараюсь не дать этому случиться снова. Просто… когда речь идет об экзаменах, я будто одержим. А это самые серьезные экзамены в нашей жизни. Я удивлен, что я единственный сорвался.
— Ты не единственный. Луи наорал на миску с хлопьями три дня назад, а на следующий день Найл впал в небольшую истерику на истории. Тебе просто нужна встряска, и все будет в порядке.
— Встряска, — повторяет Зейн.
— Чтобы выпустить пар. Это полезно.
— Я не из тех, кто любит встряски, — настороженно говорит Малик.
— Я знаю, — Лиам вздыхает. — Поэтому мы с палаткой в лесу.
Зейн ухмыляется и все-таки говорит ему, насколько он идиот. Но Лиаму плевать, потому что он наконец-то искренне улыбается, и это полная победа.
Когда они возвращаются в лагерь, Шер уже с Найлом, и они спорят из-за пачки зефира. Луи и Гарри в палатке, на разных концах дивана. Ну, Гарри сидит с одной стороны дивана, а Луи сидит на подлокотнике с другой, как птица, потому что он не понимает, как работает мебель.
— Зейн, — подскакивает Гарри, когда они входят внутрь. Он поворачивается к Лиаму. — Ты убедил его?
— Этот парень — мое слабое место, и ты знаешь это, — говорит ему Зейн. Гарри усмехается и заключает его в объятия. Луи наблюдает за этим с любящим взглядом, пока не понимает, что делает, и надевает на лицо маску отвращения и раздражения. Но Лиам не купился.
— Расскажите мне, что вы планировали на эти выходные? — говорит Малик, когда Гарри отпускает его.
На этот вопрос ему предлагают несколько ответов, включая жаренный на костре маршмеллоу с шоколадом, рассказывание страшилок (Гарри пытается, и после пятнадцати минут рассказа, которому, казалось, не было конца, Луи перебивает его и начинает свою), объятия под звездами (в основном, только для Лиама с Зейном, хотя Шер с Найлом тоже немного посидели с ними) и много-много поцелуев, как оказалось, для всех, о чем Лиам узнает, когда идет за дополнительной плиткой шоколада в кухню и обнаруживает Луи, прижатого к тумбе сильным телом Гарри.
Лиам отступает назад так медленно, как только может, чтобы не создавать много шума, но потом сзади подходит Зейн и говорит:
— Найл хочет еще бутылку сливочного пива.
Гарри и Луи отпрыгивают друг от друга, а Зейн изумленно на них смотрит. Луи пытается пригладить растрепавшиеся волосы и поправить развязанный галстук, а Гарри проводит языком по припухшим губам.
— Я поперхнулся, — выдыхает Луи. — Он… делал мне искусственное дыхание.
Лиам закрывает лицо рукой и тянет Зейна за собой из комнаты, сдерживая смех до тех пор, пока они не отошли достаточно далеко, потому что Луи врезал бы ему, если бы он засмеялся над ним.
— Это что-то новенькое, — произносит Зейн, когда Лиам делает вдох. — Хотя я ждал этого уже много лет.
Лиам хмурится.
— Серьезно? Я думал, они поубивают друг друга, а не будут целоваться.
Зейн пожимает плечами и обнимает его за талию, засовывая ладони в задние карманы джинсов.
— Гарри вроде как влюблен в Луи с первого курса. Но он притворяется, что ненавидит его.
— Почему?
— Потому что наши лучшие друзья — идиоты. «Он делал мне искусственное дыхание», — передразнивает Зейн, ухмыляясь.
— Я тебя понял, — говорит Лиам. Они идут обратно и видят целующихся Найла и Шер.
— Это что, какая-то магия, действующая на всех, кроме нас? — спрашивает Зейн, склоняя голову набок.
— Возможно, — признает Лиам. — Хочешь спать? Думаю, тебе пойдет на пользу целая ночь сна.
Зейн медленно кивает.
— Думаю, за неделю я спал часов пятнадцать. Или меньше.
— Не делай так больше, хорошо? — просит Лиам, когда они идут в палатку.
— Хорошо. Будешь проводить со мной время в библиотеке?
Лиам останавливается на полпути к самой маленькой гостевой спальне.
— Ты уверен? В прошлый раз ты прогнал меня, чтобы я тебя не отвлекал.
Зейн пожимает плечами и открывает дверь.
— Наверное, стоит все-таки иногда отвлекаться.
В комнате не горит свет, но ни один из них не заморачивается тем, чтобы его включить. Лиам сбрасывает футболку и штаны и проделывает то же самое с одеждой Зейна. Он ведет его к кровати, отбрасывает одеяло и мягко толкает его на кровать, а потом ложится рядом и накрывает их одеялом.
Зейн громко зевает и поворачивается к нему лицом. Лиам гладит его по щеке и очень тихо говорит:
— Кажется, я влюблен в тебя.
Зейн изумленно охает и придвигается ближе.
— Я влюблен в тебя много лет.
— Нет, не… я по-настоящему, искренне влюблен в тебя. Во все в тебе. Полностью. Просто… я даже не знаю, как объяснить, это кажется чем-то гораздо большим, — нежно говорит Лиам.
— Ли, — мягко отвечает Зейн. — Ты лучшее, что было в моей жизни. Ладно? Ты не должен объяснять, потому что я совершенно точно знаю, что ты имеешь в виду.
Лиам целует его, но понимает, что на самом деле Зейн не знает, но он не хочет говорить об этом. Он не хочет разрушить этот момент. Но Зейн целует его в ответ так медленно, так чувственно, что, может быть, возможно, он знает.
— Я, — Зейн зевает, — тоже, — он зевает еще раз, — тебя люблю. И спать. Я люблю тебя и спать. Хочу и то, и то. Прямо сейчас.
Лиам кладет голову ему на грудь и позволяет ему иметь и то, и то, хотя он принадлежал Зейну задолго до этого.