Епископ остолбенел как громом пораженный: намек на венерическую болезнь принца был более чем прозрачным. Принц Эдди в растерянности заморгал глазами, едва ли уловив причину произошедшей заминки.
«Старший сын старшего сына королевы Виктории, прямой наследник трона», — подумал Дойл.
Трон.
Слова Спайви Квинса мгновенно вспыхнули в его памяти.
Трон. Открытый проход.
«Он ищет трон, ибо он станет Царем…»
— Его высочество столь щедро раздавал свои «подарки», что теперь где их только не встретишь… — продолжала с очаровательной улыбкой Эйлин.
Епископ побелел как полотно да так и остался стоять с раскрытым ртом, разом утратив всю свою солидность. Принц молча жевал губы с видом полного идиота.
— В жаркие дни, — внезапно пробормотал он, — я очень люблю клубничное мороженое.
Неадекватность его реакции смутила даже Эйлин. Из глаз Эдди вдруг хлынули слезы…
— Мне нужно совсем немножко… — захныкал он, как ребенок. — Я хочу спокойно повеселиться…
Седовласый мужчина, сидевший справа от принца, тотчас поднялся и подхватил принца под руку.
— Вам нужно отдохнуть, ваше высочество! Вы так измучились сегодня, вам необходимо хорошенько подкрепиться и поднять настроение.
— Хочу вина, — плюхнулся на стул Эдди.
— Вина принцу! — распорядился епископ. — Благодарю вас, сэр Найджел. Благополучие и здоровье принца — наша первостепенная забота.
— Я придерживаюсь такого же мнения, — сказал сэр Найджел Гулль, личный врач принца, сверля Эйлин ненавидящим взглядом.
«Этот тип не очень-то жалует женщин», — подумал Дойл, припоминая слухи о бурных дебошах Эдди, в которых чаще участвовали мужчины, а не женщины.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал епископ, обращаясь к Эйлин и Дойлу. — Мисс Темпл, будьте так добры, наш хозяин хотел бы, чтобы вы сели справа от него.
И Пиллфрок подвел Эйлин к столу — как раз напротив Александра Спаркса, слева от которого возвышалась крепкая фигура генерала Маркуса Макколея Драммонда.
— А вы, доктор, пожалуйста, сюда, — сказал Пиллфрок, указывая на стул, стоявший через одно место справа от Эйлин. — Пожалуйста, пожалуйста.
Позвонив в колокольчик, епископ тяжело опустился на стул между Эйлин и Дойлом.
В женщине, сидевшей напротив, Дойл узнал леди Кэролайн Николсон. Жгучая брюнетка с тонким чувственным лицом, гораздо более выразительным, чем можно было предположить по фотографии, она запоминалась с первого взгляда. В чертах ее лица было что-то хищное, темные глаза горели холодным, безжалостным огнем.
Мужчина справа от Дойла с трудом уселся на стул, морщась от боли. Его правая нога не сгибалась, и даже под брюками было заметно, что колено у него сильно распухло. На чисто выбритом бледном лице, покрытом редкими оспинами, не было никаких следов грима, и, несмотря на то что мужчина был в очках, Дойл легко узнал в нем Черного человека, которому он прострелил ногу во время зловещего сеанса на Чешир-стрит. Это был профессор Арминиус Вамберг.
Итак, за этим столом собрались все — все семеро — плюс внук королевы, на которого они делали ставку. Дойл огляделся и встретился взглядом с Александром Спарксом, который пристально смотрел на него, словно читая самые сокровенные мысли доктора. На губах Александра блуждала загадочная полуулыбка. Не в состоянии бросить ему открытый вызов, Дойл отвел взгляд в сторону.
В зале появился целый эскадрон слуг с подносами, на которых стояли чашки с прозрачным бульоном. Слуги двигались как заводные, более похожие на роботов, чем на живых людей.
— Когда-то на Карибских островах я сделал одно открытие, — неожиданно начал Вамберг, в его речи слышался резкий иностранный акцент.
— Открытие? — заинтересованно откликнулся Дойл.
— Вы когда-нибудь сталкивались с культурой первобытных племен, доктор Дойл?
— Нет, если только французская к таковым не относится, — ответил Дойл, поднося к губам чашку с бульоном.
Профессор сдержанно улыбнулся.
— Самым важным отличием подобных культур, на мой взгляд, является то, что наименее развитые народы самым непосредственным образом связаны с природой и ни о какой «цивилизованности», столь близкой сердцу зазнавшихся европейцев, тут и говорить не приходится. В силу таких отношений примитивные народы познают то, что для нас абсолютно недостижимо, а именно мир духов! Это особый мир, состоящий из духов природной стихии, населяющих физический мир, в котором, как мы полагаем, живое перестает существовать. Медики считают людей, верящих в духов, неразвитыми, суеверными — одним словом, примитивными. После многих лет исследований я пришел к выводу, что они гораздо мудрее и умнее нас и живут в таком согласии с окружающей природой, какое нам и не снилось.