После приветствия Дойл подумал, что нужно немедленно сообщить Блаватской о том, что произошло в Лондоне.
— Петрович убили, — выпалил он без всяких предисловий.
Лицо Блаватской заметно напряглось. Опустив глаза, она попросила поведать о случившемся во всех подробностях. Пересказав все в деталях и не удержавшись от собственного комментария, Дойл выложил на стол перед Блаватской коробочку с ядовитыми пилюлями. Внимательно осмотрев и понюхав пилюли, Блаватская покачала головой. Потом предложила:
— Доктор, не хотите выпить? — и достала из баула бутылку. — Это водка, — сказала она.
— А я почему-то думал, что ваше учение запрещает употреблять крепкие напитки, — с улыбкой заметил Дойл.
— По большей части все духовные проповеди — чушь собачья. Нам приходится выживать в этом мире такими, какими мы родились на свет. Я — человек русский и неприхотливый. Водка меня иногда очень выручает. Ваше здоровье, доктор.
Опрокинув рюмку, Блаватская наполнила ее снова. Дойл пил водку маленькими глотками. Дион Форчун к ним не присоединилась.
Блаватская села на стул и достала сигару.
— Вы хотите рассказать мне еще что-то, правда? — спросила она, закуривая.
Дойл благодарно кивнул, признательный за глоток горячительного, который придал ему сил, и заговорил. Блаватская слушала его не прерывая. Лишь однажды она попросила описать как можно подробнее то, как были разложены внутренние органы несчастной проститутки.
— Вы не могли бы нарисовать все это? — попросила она. Дион Форчун подала Дойлу карандаш и листок бумаги.
Дойл, как умел, сделал рисунок и протянул его Блаватской. Она изучала его несколько минут, а потом, удовлетворенно хмыкнув, сложила его пополам и сунула в баул.
— Продолжайте, пожалуйста, — сказала она.
И Дойл рассказал о своей поездке в Кембридж и о столкновении бог знает с кем в зале египетских древностей и под конец извлек из сумки книгу, которую он захватил из своей разгромленной квартиры.
— Что это такое? — спросил он, протягивая покореженную книгу.
— Эктоплазматическая детонация. Нечто врывающееся в этот мир из потустороннего. Вероятно, это и хотела показать мне Петрович. Ужасно. Когда я сообразила, что они расправятся с ней… хотя она представляла для них второстепенный интерес. Благодарите судьбу, доктор, что вас не было дома. Продолжайте, прошу вас.
В голове у Дойла царила полная неразбериха.
— Госпожа Блаватская, — неожиданно выпалил он, — а что вы можете сказать о Темном братстве?
Услышав вопрос, дамы переглянулись.
— Это силы зла. Материалисты, отвергающие Дух Святой. Вам бы следовало почитать мою книгу.
— Я читал вашу книгу, — со значением ответил Дойл. — И очень внимательно. Мне необходимо знать, действительно ли вы верите в то, что Темное братство реально существует?
Блаватская похлопала ладонью по столу:
— Этот стол, по-вашему, реально существует? Или эта рюмка?
— Вроде бы да, — ответил Дойл.
— Вот вам и ответ.
— Но разве эти существа — люди? Я хочу спросить, могут ли они существовать в человеческом облике? Или пребывают в эфире, оставаясь невидимыми?
— Это духи, которые стремятся обрести человеческий облик. Они жаждут заполучить его и неустанно бьются в поисках входа в этот мир.
— Но для этого, как явствует из вашей книги, им требуется помощь живущих людей, так? — пытался уточнить Дойл.
— Да, им требуется помощь и жертвоприношение. Поэтому здесь, на земле, совершаются различные ритуалы и тому подобное, — пояснила Блаватская. — Не могли бы вы еще раз описать вашего спасителя, профессора Сэкера?
— Разумеется. Высокий худощавый мужчина с орлиным профилем, с удивительно светлыми глазами. Взгляд — пронзительный и умный, красивые руки с длинными тонкими пальцами. Сложения профессор атлетического.
Дамы снова переглянулись.
— Что-то не так? — запнулся Дойл.
— Нет-нет. Сегодня вечером я ужинаю с профессором Сэкером, — сказала Блаватская.
— Так значит, вы знакомы? — воскликнул Дойл.
— Да, и много лет.
— Тогда вы должны хорошо его знать.
— Еще как. Кажется, это его шаги слышны в коридоре…
И в самом деле, послышался негромкий стук. Дверь отворилась, и вошел помощник Блаватской:
— К вам профессор Сэкер, госпожа.