— Логично, Дойл, — улыбнулся Спаркс.
— Еще бы. Но из-за ваших чертовых планов я чуть не стал кормом для хищных птичек.
— Весьма сочувствую.
— Не могли бы вы объяснить, что за дьявольщина преследовала меня в зале египетских древностей?
— Нет, к сожалению, не могу, — пожав плечами, ответил Спаркс и, помолчав, спросил: — А ведь это было наверняка любопытно, разве нет?
— Да уж… До сих пор мурашки по телу, — сказал Дойл. — Ну а что вы узнали о брате леди Николсон?
— Его фамилия Ратборн, это девичья фамилия леди Николсон. Джордж Ратборн. Он уехал из колледжа за три дня до начала каникул, объяснив отъезд срочными семейными делами. С тех пор его никто не видел.
— И уже никогда не увидят. Бедняга. А что вы скажете о госпоже Блаватской?
— Удивительная женщина.
— Согласен. Но какое она имеет отношение ко всему происшедшему? — спросил Дойл.
— Я бы сказал, что она выступает в качестве заинтересованного наблюдателя.
— То есть вы полагаете, что во всем этом кошмаре она не участвует?
— Так это ведь вы с ней разговаривали, не я. Вам и делать выводы.
— Но разве вы с ней не знакомы? — продолжал выяснять Дойл, чувствуя, что в нем все кипит от возмущения.
— Никогда не встречался с этой женщиной, — ответил Спаркс. — Но считаю, что она прекрасный оратор, этакая смесь пилигрима и ловкого продавца патентованных снадобий. Она скорее похожа на американку, чем на русскую.
— И еще одно, Джек. Вы уж меня простите, но что значит эта ваша загадочная должность «специальный агент ее величества королевы»?
Спаркс остановился и пристально посмотрел на Дойла:
— Поклянитесь, Дойл, что никогда и никому ни словом ни духом не обмолвитесь об этом. Это небезопасно даже здесь, на пустынной тропинке, потому что касается людей, гораздо более нужных империи, чем мы с вами. И вам я доверился не без колебаний… Чтобы вы осознали, в какую жуткую историю вы влипли. Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе!
Роялист, искренний поклонник королевы, Дойл внимательно выслушал эту прочувствованную речь и спросил Спаркса о той завесе секретности, которая окружала его.
— Правильно ли я понимаю, что вся эта история представляет угрозу и для… высокопоставленных особ? — осторожно спросил он.
— Вот именно.
— Могу я… чем-нибудь помочь вам?
— Вы уже помогаете. Человек вы на редкость способный.
«Угроза королеве. Это ужасно», — пронеслось в голове Дойла.
— Если вы полагаете, что я на что-то способен, то, с вашего позволения, я с радостью согласился бы применить эти способности необходимым образом.
Спаркс смотрел на Дойла с равной долей симпатии и беспристрастности.
— Ловлю вас на слове, — помолчав, ответил он. — У вас с собой талисман, который я дал вам?
— Да, вот он, — проговорил Дойл, вытаскивая из кармана серебряную вещицу.
— Возьмите его в левую руку, пожалуйста.
— Госпожа Блаватская посоветовала мне сделать из него амулет.
— Да, вреда от этого не будет, только пусть он будет скрыт от посторонних глаз, — сказал Спаркс, вынимая из-под рубашки точно такой же амулет. — А теперь поднимите правую руку и повторяйте за мной.
— Это что, какой-нибудь ритуал в духе масонов? — усмехнулся Дойл.
— Слушайте, Дойл, у нас мало времени…
— Конечно. Давайте.
Спаркс закрыл глаза и стоял так довольно долго, погружаясь в состояние транса. Дойл хотел уже прервать молчание, но в этот момент Джек заговорил:
— Пусть Свет из глубин Божественного Разума станет Светом в умах людей. И пусть станет Светом на Земле…
Дойл повторял загадочные слова, пытаясь постичь их смысл. Божественный Разум — Свет… Свет в форме знания — мудрость…
— …И пусть то, что называется волей Божьей, войдет в души людей и направит их на путь истинный — путь, известный Учителям, служителям истины.
А вот это сложнее. Нечто нехристианское, хотя и не богохульство. Учителя? Блаватская тоже пишет о них, о мудрецах, бесстрастно наблюдающих проявления человеческой глупости. В каждой цивилизации место их пребывания называлось по-разному: Олимп, Валгалла, Шамбала, Небеса…
— И пусть среди рас человеческих осуществится Замысел. Осуществится в Любви и Свете и закроет дверь, за которой таится Зло.
Дверь, за которой таится Зло… Дойлу не терпелось вставить, что он, Дойл, к сожалению, не может указать, где эта дверь, но он слышал своими ушами, как в нее яростно колотится Зло.