— Браво, Шердор! Да ты не только красками малевать умеешь! Вяжи этого сукина сына!.. — крикнул воин дюжему напарнику, уже сидевшему верхом на извивающемся под ним человеке, и, спрыгнув на землю, поспешил ему на помощь.
Связав пленного, они положили его поперек седла и приторочили крепко-накрепко, продев веревку под брюхом пойманной лошади.
— Сними с убитых оружие! — велел воин, вытирая ладони о попону. — А днем хорошенько разглядим, чем же эти собаки превосходят нас.
— Снял уже, — отозвался Шердор. — Колчаны полны стрел. Хорошо, что они не заметили нас и не успели вынуть луков.
— Ахура — Мазда уберег…
— Он справедлив, помогает тем, кто прав. А вот и мечи, Спитамен. Они короче наших, — сказал Шердор, подавая предводителю чужое оружие.
— Короче? Выходит, полегче… — задумчиво проговорил Спитамен и, резко выдернув непривычно легкий меч из ножен, дважды описал им в воздухе круг. — Значит ли это, что руки у них слабее, чем наши?..
— Вряд ли…
— Тогда почему короче? — спросил Спитамен, разглядывая тускло блестящий в темноте меч.
— Храброму длинный меч не нужен, мой господин.
— Что же, они храбрее нас?
— Ну что вы, наши джигиты словно львы.
— Тогда почему же Искандар Зулькарнайн гонит перед собой великого из великих, не давая ему передыху, и уже подступил к нашим границам?..
— Воины его давно воюют. Их руки привыкли к оружию, а наши к сохе.
— То-то же!.. А ты молодец, Шердор. Я сегодня впервые увидел, как ты владеешь арканом.
— Мне часто приходится карабкаться на скалы. А тут без аркана не обойдешься. Я набрасывал его на подходящие уступы, набил руку…
— Обучишь этому моих воинов.
— Уже учу. А они меня учат владеть мечом.
— Мечи наши длиннее, а джигиты смелее. Ты увидишь, Шердор, мы победим поганых.
— Если в сражение поведешь нас ты, Спитамен.
— Сначала я сделаю все, чтобы в Согдиане не было пролито моря крови…
— Ты не ранен, Спитамен? На тебе кровь.
— Место, окропленное кровью врага, не задевает стрела.
Всадники сели на коней. Шердор привязал к своему седлу повод лошади, на которой находился пленный. Окинув его неприязненным взглядом, пробурчал:
— Повадились…
— Видно, их уже немало рыскает по Согдиане, Шердор. Когда то в одном, то в другом месте стали обнаруживать убитых чабанов, я так и подумал, что это — дело их рук. Им не нужны свидетели…
Спитамен поехал впереди. Обернувшись, спросил:
— Ты не потеряешь свою ношу, Шердор?
— Эта ноша, свалившись, сама подаст голос: понимает небось — остаться в пустыне значит погибнуть.
— Иногда предпочитают погибнуть, чем в плен угодить. И так бывает, Шердор.
Постепенно светало. Въехав на возвышенность, они увидели вдалеке белесую полоску тумана, что извивалась между холмами, то отдаляясь от путников и исчезая, то вновь приближаясь. Это над теплой речкой холодными ночами нависал туман. А с восходом он розовел, как пенка на патоке, и постепенно таял.
Спитамену показалось, что пленный что-то пробормотал по-согдийски, он придержал коня и обернулся:
— Ого, ты болтаешь по-нашему?
— Да, — простонал тот.
— Ну, так поговори, а мы послушаем.
— Сперва дайте хоть глоток воды, чтобы промочить горло.
— Мы и сами были бы рады хоть капле, — усмехнулся Спитамен.
— Правду говорят про вас, что вы, злодеи, как верблюды, можете по сорок дней без воды мотаться по пустыне… Подо мной в хурджине есть вода, слышу, как хлюпает, достаньте!.. — он произносил слова, страшно их коверкая, однако понять его было можно.
Шердор спешился и принялся шарить в хурджине пленного. Немного воды оставалось в бурдюке. Кроме нее, он обнаружил и кое-что из еды.
— Вот вода, — сказал он, оборачиваясь к Спитамену и подняв над головой бурдюк.
— Не давай. Яду ему, а не воды! Злодеями нас назвал, так пусть наше злодейство на себе испытывает, — сказал Спитамен.
— Ладно, я не в обиде, — упавшим голосом пробормотал пленный. — Может ли лань обижаться на поймавшего ее льва… Пейте сами.
— Вот как? — усмехнулся Спитамен. — Не зря говорят, что юноны склонны философствовать. Это, я слышал, помогает вам жить, порой заменяя пищу и воду. Не правда ли?
Пленный замотал русой кучерявой головой, с которой посыпался набившийся в волосы песок, из горла его вырвался странный хрипловатый клекот — с трудом можно было догадаться, что он смеется.