А впереди золотисто засверкала гладь реки, отражая висящее над нею солнце. В войске вдруг произошла заминка. Крытая повозка, в которой ехал Бесс, остановилась. Царь раздвинул бархатный полог с бахромой из мелких кистей и выглянул, чтобы узнать, в чем дело. Оказывается, едущие впереди заметили на берегу реки груженые арбы, повозки, конников и приняли их за всадников Искандара. И многие, охваченные паникой, уже стали разбегаться. Да и у самого Бесса сердце куда-то ухнуло…
К счастью, проскакавший навстречу верховой сообщил, что на берегу собрались не успевшие переправиться жители Бактры.
Повозка снова тронулась, раскачиваясь на ухабах. По обе ее стороны ехали, бряцая оружием, телохранители.
На берегу Окса, как выяснилось, скопилась масса народу. Тут было немало тех, кто покинул город несколько дней назад. Лодочники и плотогонщики не успевали переправлять людей. Ладно если бы здесь были только пешие, но у переправы собрались богатые бактрийцы с груженными добром арбами, купцы с навьюченными верблюдами и ишаками, ремесленники с перекинутыми через плечо переметными сумами, из которых торчали инструменты, они вели под уздцы лошадей, впряженных в арбы, полные женщин, детей, стариков. И каждый пытался раньше другого протиснуться к переправе, арбы цеплялись колесами, трещали, обозленные кони ржали и кусались. Кто побогаче, тот сулил лодочникам и плотогонщикам больше денег. И их арбы каким-то чудом вырывались вперед, с громыханием въезжали на плоты. А те, кто победнее, дожидались очереди, расположась на берегу под сооруженными из тряпья навесами, готовили в котлах еду, разведя здесь же костры. Всюду шум-гам. На лицах у всех тревога, печаль. И куда ни повернись, одни и те же разговоры.
— Говорят, Искандар следует за Бессом по пятам…
— Того и гляди будет тут!..
— Сказывают, никого не щадит. А кто сопротивляется, тех вешает на деревьях.
— К счастью, тут поблизости нет деревьев.
— Он придумает что-нибудь другое. Топить станет. Думаешь, в воде захлебнуться легче, чем в петле задохнуться?..
Там, где дорога полого спускается к берегу, заполненному людьми, поднялась суматоха. Люди увидели появившееся из-за бугра воинство и с криками бросились было врассыпную, бросая узлы, хурджины, повозки, но опомнились, разглядев бактрийцев. Однако ехавшие впереди всадники, не замедляя хода, врезались прямо в толпу и, направляя широкогрудых коней прямо на людей, стали с размаху стегать длинными плетьми направо-налево и хрипло орать по-персидски:
— Дорогу — у–у!.. Дорогу великому Артаксерксу!..
Толпу оттеснили, расчленили надвое, и она подавалась то в одну сторону, то в другую, опрокидывая котлы с варящейся пищей, сминая временные шатры. Визжали женщины, плакали дети.
— Дорогу — у–у!..
В это время от берега отчалил большой, переполненный людьми и вещами плот. Плотогонщик, упираясь в илистое дно длинным шестом, с трудом сдвинул его с места. Плотно прижавшись друг к дружке, расположились посередке жены и дети знатных бактрийцев. Для отцов же семейств места не хватило, и они, сидя в седлах и тихонько понукая коней, приблизились к краю воды, вознамерясь переправиться через реку вплавь.
— Стойте — е!.. Остановитесь!.. — зычным голосом приказал перс, пробравшийся наконец к берегу. — Освободите плот!..
— Ты что тут раскомандовался? — огрызнулся один из всадников в алом бархатном чекмене, поворачивая к нему коня.
— А не ослепли ли твои глаза? — заорал перс. — Не видишь, кто прибыл? Это Артаксеркс, великий царь Азии!..
— Он такой же беглец, как и все! Пусть подождет! — со злостью ответил всадник.
К пологому берегу приблизился еще один сановный всадник из свиты Артаксеркса. Он спрыгнул, зачерпнул ладонью воды и напился. Перс признал в нем Спитамена и осмелел, голос его сделался еще более грозным.
— Освободите плот, кому говорят!.. — закричал он и, вогнав коня по брюхо в реку, нагнулся, норовя ухватиться за конец каната, который извивался в воде, медленно отдаляясь вслед за плотом. Его ожгла, хлестнув поперек спины, сыромятная плеть, он кулем свалился в воду и ошалело уставился на толпу бородатых всадников, которые громко хохотали. Схватившись за рукоять меча, он пытался угадать того, кто поднял на него руку. И тут увидел всадника в красном, пустившего коня вплавь. Он уже был от берега довольно далеко и старался держаться рядом с плотом. Перс кинулся к своему коню, выхватил из висевшего возле седла колчана лук, но — тысяча проклятий — в нем не оказалось ни единой стрелы.