— Твои воины окружили дворец, Спитамен!
Бледный Сисимифр, трясясь от страха, прижался к стене с барельефом чудесного сада — с сидящими на ветвях птицами и прячущимися в зарослях газелями, — будто сам пытался слиться с гранатовыми кустами. Но его словно бы никто не замечал.
Артаксерксу заткнули дастарханом рот. Он, точно обезумев, не сводил со Спитамена вытаращенных глаз, видно, ожидая, что тот ему хоть что-то объяснит; впрочем, ему и так уже было все ясно: этот согдиец и есть главный среди заговорщиков. Как же ловко они провели его!..
— Таково решение согдийских предводителей! — хмуро бросил Спитамен, стараясь не смотреть царю в глаза.
Тот что-то промычал, потом прикрыл глаза, и из-под его выпуклых век выкатились слезы. Ему удалось вытолкнуть языком кляп, и он обреченно зачастил:
— Я это предчувствовал… Давно предчувствовал… Сбылся сон… Покойный Дариявуш мне приснился… Отпив мусаллас, он протянул чашу мне, и я, глупец, пригубил…
— Ты прав, Бесс, — сказал Спитамен, с тревогой прислушиваясь к доносящемуся с улицы подозрительному шуму, не сулящему ничего хорошего. — Покровительствующие Дариявушу духи избрали для тебя то же самое наказание, какое придумал для него ты…
— Нет… нет… не убивайте, — взмолился Бесс.
Шум на улице усиливался, доносились возбужденные голоса. Спитамен сделал знак Зурташу, чтобы он узнал, в чем дело, и, обращаясь к Бессу, сказал:
— Как поступить с тобой, решать будем не мы.
Вернулся Зурташ, он был крайне взволнован.
— Наутакийцы и бактрийцы пытаются обезоружить согдийцев! — сообщил он.
Спитамен обернулся, отыскивая взглядом правителя Наутаки, и направился к нему. У того чуть не подкосились ноги. Положив ему на плечо руку, Спитамен строго сказал:
— Хоть и не молод ты, а жить, наверное, охота?
Тот часто закивал, тряся бородой, не в силах вымолвить ни слова.
— Выйди и объяви своим, что по велению Ахура — Мазды Бесс должен быть доставлен к сыну Зевса!
— Они изрешетят меня стрелами… — еле слышно произнес Сисимифр.
— Отрядами наутакцев командуют твои родственники, они все моложе, чем ты, и не посмеют тебя ослушаться!
— Но там немало и бактрийцев… — возразил правитель.
— Если твои воины будут по-прежнему готовы исполнять повеления своего правителя, то бактрийцы не решатся напасть на согдийцев. Ступай и скажи им то, что я велел.
— Они не поймут…
— На пирах ты был куда как велеречив, соловьем заливался! Ступай и сумей их убедить любой ценой. Иначе прольется много крови, и в первую очередь твоя!..
Сисимифр на подгибающихся ногах направился к двери. Спитамен, поддерживая под руку, довел его до порога…
Сисимифр исполнил все в точности, как велел ему Спитамен. И разъяренные наутакийцы вложили мечи обратно в ножны, а стрелы в колчаны, расступились, разомкнули кольцо вокруг согдийцев. Многие павшие духом бактрийцы спешно покинули обширный дворцовый двор и поспешили за пределы Наутаки, где в подступающих к самым ее стенам садах были раскинуты их шатры. А половина из них примкнула к воинам Спитамена…
Бесса усадили на высокую арбу о двух колесах. А мягкие подушки, на которых он привык устраиваться с комфортом, на этот раз ему заменило простое сено. И процессия в сопровождении более десятка всадников двинулась в путь. Впереди всех на белой лошади ехал Сисимифр. И когда кавалькада следовала через селения и на улицы высыпал любопытствующий народ, Сисимифр, уподобясь глашатаю, громко объявлял, в точности повторяя слова Спитамена:
— Мы исполняем волю Ахура — Мазды — везем цареубийцу на суд сына Зевса! Да получит он сполна то, что заслужил!..
А Бесс, с которого в одночасье сошло царское величие, сидел обмякший, то и дело поправляя сползавший с плеча оторванный рукав, и, глядя в спину недавнему другу, качал головой: «И — и–и… ничтожество… Какое же ты ничтожество!.. Ты — тряпка, о которую вытирать ноги, а я тебя принимал за парчу! Тьфу — у!.. Кругом измена, куда ни повернись, предательство!..»
Вокруг Наутаки в это время царила сумятица. Многие воины сворачивали шатры, снимались с места и уходили, никому не сказав ни слова. А кому говорить — то, у кого спрашивать?.. Одни гневались, узнав о пленении Артаксеркса, подговаривали других броситься в погоню и освободить его; другие радовались, говоря: «Войне теперь конец, можно по домам!..»; третьи и не гневались, и не радовались, и с места не трогались, чего-то ждали. А чего?..
Неподалеку от укрепленного селения Хамад Спитамен с небольшим отрядом нагнал кавалькаду с Бессом. Он приказал оставить Бесса в этом кишлаке, сдав его из рук в руки старейшинам. И отсюда послал к Искандару Зулькарнайну гонца, велев передать ему на словах: «Не спеши, сын Зевса, отдаляться от Окса в глубь Согдианы. Земля у нас так горяча, что обжигает ступни сквозь подошву сандалий, а воздух так раскален, что сушит гортань и опаляет легкие. Отправь верных тебе людей в Хамад, и они привезут тебе то, что ты ищешь. Мой гонец им будет проводником. Бери то, ради чего тебе было не жаль жизни своих соотечественников, и уходи с Богом. Прощай».