— Наискосок плывите, наискосок по течению — у–у!..
Один из воинов, видно, совсем не умел плавать и только шлепал по воде руками, голова его промелькнула среди волн раз, другой и исчезла. А другой, уцепившись за что-то, то ли за бревно, то ли за сноп камыша, хотя и медленно, но приближался к берегу. Двое его товарищей бросились в воду и поплыли ему навстречу. Наверное, и этот утонул бы, не подоспей они к нему вовремя на помощь. Он уже вдоволь нахлебался, когда товарищи, подхватив его под руки, вытащили на берег. Перепуганный насмерть, он все еще прижимал к себе продолговатый предмет с выведенными на нем строчками, которые были составлены из каких-то непонятных знаков; руки его судорожно сомкнулись, и он не в силах был их разнять.
— Ба, да ведь этот мешок сшит из страницы той книги! Где ты ее взял? — спросил один из воинов.
— Когда мы взяли Истахар, сотни таких книг по приказу нашего царя были брошены в костер, — ответил спасенный, стуча зубами.
— Да, помню, более огромных костров мне не доводилось видеть. Но как ты посмел ослушаться царя?
— Кожа ведь была мягкая, телячья. Я сшил себе из нее подушку и набил травой. И вот пригодилась… Наверное, на ней и впрямь священные письмена. Я уже начал прощаться с жизнью, и тут мне показалось, что я сумел их прочесть. «О великий, глядящий из поднебесья, помоги мне, перебрось через пропасть радугу, дабы мне пройти; пошли с ветром паутинку, что крепче аркана, дабы выбраться мне из колодца; пошли хоть несколько капелек дождя, чтоб не засохло мое деревце…» — губы мои шевелились, но я не мог понять, то ли сам шепчу, то ли ветер шумит, то ли вода вокруг журчит. Но течение вдруг подхватило меня и понесло к берегу. Не иначе на этой коже записана молитва, она — то и спасла меня…
— Ты глянь на этого неблагодарного!.. — сказал, смеясь, воин, с которого стекала вода, своему приятелю, отжимавшему рубаху. — Мы, рискуя жизнью, вытащили его, а благодарение он приносит каким-то письменам!..
— Он прав, — хмуро заметил его товарищ; встряхнув рубаху, он напялил ее на себя и стал закатывать мокрые штанины. — Прежде чем предать те книги огню, Александр позвал к себе жреца из храма Огня, откуда и были изъяты эти бесценные сокровища. Для чего он его позвал? Для того, чтобы он прочел ему все от первой до последней страницы и перевел на греческий. Многое из того, что услышал, он собственноручно записал. А потом только приказал предать огню священные книги. Теперь тайной этих книг владеет только он, наш царь.
На берегу опять послышались крики. Еще один плот с несколькими «среброщитными» подхватили волны, понесли вниз по течению. Канат лопнул, когда плот достиг почти середины, и теперь он несся по стремнине, кружась и накреняясь то в одну, то в другую сторону, а находящиеся на нем воины метались от края к краю.
Неожиданно плот стал торчком и опрокинулся, накрыв собой воинов. Весь берег охнул. Кто-то на чем свет стоит ругал местных богов, что настроены враждебно против македонян.
— Послушай, дружище, повтори слова той молитвы — а вдруг и этим несчастным поможет, — попросил воин спасенного, который, вспоров кожаную подушку, вытряхнул из нее пропитавшуюся водой траву и, прижав к груди, гладил рукой письмена. Он отрешенно глядел перед собой полными слез глазами, губы его что-то шептали.
Снова берег огласился криками. Оказывается, двум несчастным удалось вынырнуть, скинув с себя латы и бросив щиты. Один поплыл обратно, другой к противоположному берегу.
Александр внимательно следил за происходящим. Знаком он велел подойти начальнику аргираспидов и распорядился:
— Тому за целеустремленность выдать награду. А этого разжаловать в пельтасты[69].
А воины на противоположном берегу, спасенный и спасители, между тем продолжали беседу.
— Похоже, и вправду имеет силу эта молитва, — произнес один, не сводя глаз с выбравшегося на отмель «среброщитного», которому уже протягивали с берега руки. — Послушай-ка, а где твой друг — фракиец? Он был, помнится, дюже грамотный…
— А зачем он тебе?
— Показали бы ему эти письмена. Вдруг прочтет, да еще и переведет…
— Фракиец действительно голова, он где-то там, — указал воин туда, где несколько дюжих молодцов перетаскивали с плота тяжелые части разобранного тарана. — Я его сейчас найду.
Он поспешил к берегу, лавируя между грудами седел, щитов, колес от колесниц, и вскоре вернулся с фракийцем, держа его левой рукой за плечо, а правой азартно жестикулируя и что-то объясняя на смешанном фракийско — греческом языке.
— Странные вы люди, — посмеиваясь, сказал фракиец. — Если благополучно переправились через эту бешеную реку, то что еще можно просить у богов?..