Александр заерзал, его синие глаза хищно блеснули.
— Не слишком полагайся на своего покровителя, блаженный. Он далеко, а я здесь, рядом. Сию минуту ты жив, а в следующую твоя душа уже может быть на пути в мир иной. Верно?
Старик склонил в знак согласия голову.
— Очень справедливые слова изволил молвить ты, великий царь. В глубоком их смысле не усомнится ни один из этих людей, — Дариёд обвел взглядом сановников, устремивших в их сторону взоры. — И в том, что касаются они не только таких ничтожеств, как я, но и вседержителей мира, как ты!
— А ты достаточно велеречив, и ответы твои двусмысленны, — с усмешкой заметил Александр. — У кого ты этому научился?
— Язык любого народа имеет свою мудрость.
— Что кроется за твоими рассуждениями о быстротечности жизни? Решил напомнить мне об этом?.. Или тебе известно нечто такое, на что ты намекаешь, чтобы получить вознаграждение?..
— Великий царь, чтобы ребенок не упал в омут или не обжегся головней, ему постоянно приходится напоминать, чтобы он не подходил близко к краю обрыва и не играл с огнем…
— Те, для кого предназначены твои слова, давно вышли из детского возраста.
— Мы — дети Матери — Природы. И лишь тогда повзрослеем, когда сравняемся по мудрости с нею. А возраст человека ничего не значит. Разве мало таких, кто, дожив до преклонных лет, не набрался ума — разума?.. Если дураком родился простолюдин, то горе ему одному. Но если умом недалек царь, то горе всему народу…
— Мне интересно узнать образ мышления твоего народа. Скажи, блаженный, разве не по воле Всевышнего один родится нищим, а другой получает в наследство власть?
— Всевышний с милосердными милосерден, с жестокими жесток. Да, это он вкладывает в руки человека скипетр власти. Но лишь для того, чтобы тот обрабатывал ниву добра. И он никому не прощает, если кто обманул его надежды, использовав этот скипетр во зло… Ответь-ка, о Великий, где теперь совсем еще недавно сотрясавший мир шихиншах Дариявуш?.. А как кончил свою жизнь властолюбец Бесс?.. Всех, кто прогневит всемогущего Ахура — Мазду, ожидает один конец…
— Мне нравятся твои суждения. Народу твой язык понятен, он внимает твоим словам. Ваш Бог твоими устами учит людей мудрости. И дабы уста твои стали еще красноречивей, ты сможешь их ежедневно подслащать на кухне этого дворца мусалласом и вкусной едой. Соловей после кормежки поет лучше, не так ли?
— И какую плату за это хочет получить от меня царь? — спросил Дариёд, и уста его тронула едва приметная усмешка.
— Ты должен на площадях объявлять сомневающимся, что я — сын Бога.
Дариёд опустил голову и долго молчал. Седые пряди сползли ему на лоб и закрыли глаза. Откинув рукой волосы, он прямо глянул на царя:
— Тебя, о великий царь, воспитывал и учил знаменитый Аристотель, который мудрее многих мудрецов. Немало дал он тебе знаний. Но не учел одного: если знания не сочетаются с милосердием и честью, они человеку только во вред… Скажи, царь, откровенно, во что ты оцениваешь человеческую жизнь?.. Ведь перед твоим жаждущим крови клинком равно беспомощны и старик, и младенец, и многодетная мать, и отец — кормилец, и вельможа, и раб. Так стоило ли для этого учиться у великого Аристотеля?
— Сомкни уста, блаженный, не забывайся!..
— Прости, царь, и не гневайся. Если велишь снести мне голову, то мир всего-навсего избавится еще от одного убогого болтуна.
— Язык твой чересчур ядовит.
— В правде всегда бывает примесь яда.
— Многие поплатились головами из-за длинных языков.
— На пути к истине головы так и летят, но правда все равно остается, великий царь.
— А ежели велю вырвать твой язык? — Александр побледнел, глаза недобро сверкали, хотя на устах и блуждала усмешка.
— Буду говорить сердцем.
— А вырежут сердце?
— Все равно восторжествует правда.
— Правда — угодливая служанка! — резко сказал царь. — Она на стороне того, у кого сила!
— Правду по-разному понимают, — прижал руку к сердцу Дариёд. — Многие из тех, кому честь не позволяла кривду назвать правдой, предпочитали подставить голову под саблю палача. А льстецы, кляузники, подлецы могли и черное назвать белым, лишь бы есть и пить из золотой посуды. Каждый правитель выбирает окружение по себе…
— Просвещенный правитель приближает к себе просвещенных людей. Потому ты и оказался здесь, лукавый мудрец, — улыбнулся царь, и в его синих глазах мелькнули веселые искорки.