А ночью в стане юнонов снова появились таинственные всадники. В этот раз караульные успели поднять тревогу, но столь же стремительно налетевшие всадники действовали еще смелее. Они дважды пронеслись по лагерю, как ураган, круша и убивая, и унеслись в степь, не потеряв ни единого человека. Юноны же вновь подбирали убитых, посылая проклятья в темноту, в степь…
Пять дней длилось сражение у стен Наутаки. Александр изо дня в день с нетерпением ожидал известия о взятии еще одного города, но, не дождавшись, едва сдерживая так и рвущийся наружу гнев на Кратера, он прибыл к стенам Наутаки, чтобы увидеть и победить.
Близилась полночь, когда в шатер, где при свете слабого светильника царь обсуждал с Кратером подробности завтрашнего боя, вступил начальник аргираспидов и сообщил, что царя желает видеть некто, назвавший себя Кобаром, и при нем его слуга.
— Как они смеют тревожить царя в такой час? — возмутился Кратер.
— Они говорят, что это в интересах царя, — развел руками растерявшийся начальник.
— Кобар… Кобар… — повторил Александр, щуря синие глаза. — Это имя я где-то слышал… Приведите!
— Да не забудьте хорошенько ощупать прохвостов!.. Чтобы при них не оказалось оружия. От этих варваров всего можно ожидать… — заметил Кратер.
Начальник «среброщитных» кивнул и вышел.
Через несколько минут в сопровождении двух рослых, как эакиды[99], воинов, обнаживших меч, вошли толстый Кобар и долговязый Бабах. Памятуя, что царь ввел проскинезу и даже от своих требовал неукоснительного ее соблюдения, они пали ниц и, приблизившись на четвереньках к царю, поочередно поцеловали полу его златотканого халата.
— Известно ли вам, что будете немедленно обезглавлены, если побеспокоили царя царей по пустячному поводу? — грозно спросил Кратер.
— Известно, известно… — закивали оба.
— Тогда выкладывайте, а мы рассудим, — сказал Кратер.
Царь молча смотрел на коленопреклоненного Кобара, словно просвечивал насквозь, и тот оробел, хотел что-то сказать, но губы у него задрожали, и он лишь промычал нечто невнятное.
— Кто ты? — спросил Александр.
— Я Кобар… Был одним из приближенных Бесса. Но ушел от него…
— В убийстве Дария принимал участие?
— Нет, я рук своих не замарал и оружия не опозорил, — тихо произнес Кобар.
— Какой же ты тогда приближенный Бесса? — усмехнулся царь и перевел взгляд на Бабаха. — А приятель твой кто?
Бабах еще раз коснулся лицом пола и ответствовал:
— Я верный слуга Оксиарта, вашего тестя…
— Да — а?.. — улыбнулся царь, не скрывая удивления. — Во здравии ли пребывает мой тесть?..
— Жив, здоров, велел кланяться, — сказал Бабах.
— Почему же ты не при хозяина, верный слуга Оксиарта?
— Я выполняю его тайное поручение.
— Какое же?
— Ищу людей, связанных со Спитаменом. Он часто посещал Наутаку…
— Зачем тебе эти люди? — прищурился царь, который и сам разослал во все стороны лазутчиков с этой целью.
— У них можно узнать, где находится логово разбойников.
— Он долго не задерживается на одном месте. Точно порыв ветра, качнувший ветку на дереве.
— Он и семью свою перевозит с места на место. Однажды мне удалось выследить его, но он ухитрился уйти…
Царь сидел с мрачным видом, опустив глаза. Он не любил людей, которые из вчерашних друзей легко превращались во врагов. Ему были известны прежние отношения Оксиарта со Спитаменом, хотя он никогда, ни единым словом, не упрекнул тестя.
— Не кажется ли Оксиарту, что он занялся не своим делом? — проговорил царь, не поднимая глаз. — Пусть этим занимаются другие, более изощренные…
— В одной из стычек со Спитаменом погиб сын Оксиарта, единственный наследник, — сказал Бабах. — Он долго не мог оправиться после его смерти и поклялся, что не успокоится, пока не отомстит…
— Передай ему, что сын его будет отмщен. Но совсем по-другому…
Бабах снова бухнулся лбом о пол.
Царь умолк, затем посмотрел на Кратера, и тот с явным неудовольствием спросил:
— Вы из-за этого осмелились в полночь беспокоить царя царей?..
— Нет, это не все… — покачал головой Кобар. — Дело в том, что правитель Наутаки откуда-то прознал о нашем присутствии в городе и приказал нас изловить. Мы еле спаслись, выбравшись из города… — он заикался от волнения, пытаясь взять себя в руки, надолго умолк.