Внезапно он развернул ее и прижал ее гибкое тело к своему. Он вальсировал по бальному залу, как профессионал, носки ее туфель парили в нескольких дюймах над полом.
Молли с болью вспоминала о его сброшенном пиджаке с мобильным телефоном, накинутом теперь на статую. Но она никак не могла добраться до него, тот был по крайней мере в двадцати шагах от того места, где она сидела, а рука, обнимающая Эванджелину за талию, держала пистолет.
- Скажи мне, дитя, - нараспев сказал Харлан, - ты когда-нибудь танцевала с дьяволом при бледном лунном свете?
Он громко расхохотался и закружил ее еще быстрее. Молли почувствовала тошноту, наблюдая за ними, это было похоже на сумасшедшую, испорченную версию "Красавицы и чудовища". Он был таким большим, она была такой изящной и безжизненной. Их отражения по очереди заполняли каждое зеркало, но именно их призрачные отражения в черных стеклах ряда окон приводили в замешательство. Молли смотрела на мертвую девушку и знала это.
Ты тоже покойница, если не получишь этот телефон.
Жуткая пара вальсировала к столу, где Харлан развернул девушку и наклонил ее над столешницей прямо напротив Молли.
Во взгляде девушки была вся жизнь и энергия рыбы на прилавке рыботорговца. Ее голова была повернута в сторону Молли, но эти мертвые глаза смотрели прямо сквозь нее. Нож так и остался торчать у нее из горла, и Молли подумала, не истечет ли она кровью, когда придет время вытащить его.
Вот блядь, он ведь собирается ее изнасиловать.
Эта мысль кувалдой обрушилась на разум, парализовав ее. Харлан прижал девушку к столу за затылок - не то чтобы ему это было нужно, потому что было до боли очевидно, что девушка никуда не денется. Свободной рукой он просунул ремень через пряжку, и брюки с трусами оказались у его ног.
Молли ахнула при виде его члена. Это было непристойно, она никогда не видела ничего подобного. Он был длинным и толстым, с головкой, похожей на луковицу. Мало того, он был резко искривлен влево. Огромный размер и вес придатка монстра заставили его свисать вниз, несмотря на то, что он был твердым. Прибор доходил ему до середины бедра, и ее внутренности съежились при одном только взгляде на него - член таких пропорций и кривизны мог нанести серьезный ущерб. Особенно такой миниатюрной девушке, как Эванджелин - он был по крайней мере в половину длины ее туловища.
Харлан сорвал с девушки брюки, и Молли содрогнулась, представив, какую боль она испытывает, когда он стягивал их с ее раздробленной голени и пинком раздвигал ей ноги.
Харлан обхватил пальцами отвратительный кусок мяса, и она смотрела, как он направляет головку монстра внутрь девушки.
Молли не могла видеть выбранное Харланом отверстие со своего угла обзора, да и не хотела этого. В любом случае, это было плохо. Но разве она не слышала где-то, что, как ни странно, легче засунуть огромный член в задницу, чем во влагалище, поскольку толстая кишка может сильно растягиваться, а матки легко разрываются...
Господи, Молли, что за ебанутые мысли.
Выражение лица Эванджелины оставалось мертвым, несмотря на ворчание мужчины позади нее. Должно быть, ему было слишком туго, отчего на лбу Харлана выступили капли пота. Он стиснул зубы, вены на его шее вздулись от усилия войти в нее.
Паралич Эванджелины внезапно прошел, и она закричала. По крайней мере, она бы так и сделала, если бы ее голосовые связки были целы. Лезвие перочинного ножа слегка вибрировало в ее горле от силы ее беззвучного крика. Ее ногти царапали крышку стола, лицо с разинутым ртом и слезящимися глазами исказилось в гримасе такой агонии, что у Молли потекли слезы, которых хватило бы для них обоих.
Мощнейшим толчком Харлан всадил ей на всю свою длину. Глаза Эванджелины выпучились, ее тело сотрясали спазмы, а с губ текла кровь.
Сука, его чудовищный член разорвал ее внутренности...
Нет, надеюсь, это просто кровь в ее горле от ножа.
Молли зажмурила глаза и зажала руками уши, пытаясь заглушить его ворчание. Когда она почувствовала себя достаточно храброй, чтобы выглянуть одним полузакрытым глазом, Эванджелин была без сознания. Или мертва. Харлан продолжал трахать неподвижное тело девушки, его лицо покраснело, а мокрые от слюны губы растянулись в нечто, похожее на усмешку. Хотя для Молли это больше напоминало голодный рык дикого животного.