Александр Бадак
Сплав
Первый раз я заметил волшебное действие холодной воды, когда в девяностых пошел на сплав с Борисовым Вовой. В то время полным ходом шел слом советского государства. Вова, бывший второй секретарь райкома ВЛКСМ (Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодёжи), остался не у дел. Занимался какими-то пустыми прожектами. Помнится, в начале лета купил несколько десятков поросят, нанял сельских мужиков и решил вырастить из худых, хрюкающих и таких же белобрысых, как и он сам, Пятачков многорублёвых хряков. Вова к жизни подходил очень легко. Поэтому препятствий не видел ни в чём. Изречение «Мы наш, мы новый мир построим!» было его жизненным девизом. Через месяц поросята закончились: работнички продавали их за бутылку, а потом использовали в качестве закуски.
К сентябрю у Вовы настроение было никудышным. Поэтому он согласился пойти со мной на Тигровую или Сицу – горную речку, бегущую с северных склонов Сихотэ-Алиня в Золотую долину Партизанского района. Все остальные мои знакомые и друзья от такого предложения отказались. Был сентябрь. Ночью становилось прохладно. И ехать надо было далеко – сначала автобусом до Углового, потом электричкой до Тигрового. А там уже сплавляться до моста на Партизанск. Почти триста километров в одну сторону, с плотом, палаткой, едой и одеждой на горбу.
Когда выгрузились в Тигровом и спустились к реке испытали сильное разочарование. Бесснежная весна и сухое лето выдавили с Педана и окружающих его величавых гор последние капельки радоновых вод. Тигровая превратилась в ручеек, бегущий среди округлых каменных глыб. Мы накачали плот, погрузили в него вещи и обреченно волоком потащили вниз по пересохшему руслу, выложенному отшлифованными валунами. Вода была очень холодной. Ноги, обутые в китайские легкие платяные кроссовки, сначала замерзли. Через пару часов они онемели. А к обеду стали гореть. Казалось, что их вытащили из кипятка. Речка стала наполняться притоками. После вермишеле-консервного обеда мы уже плыли, периодически сталкивая веслами плот с «лежачих полицейских».
Погода портилась. Небо сурово хмурилось. К вечеру начало моросить. Сначала казалось, что мы попали в зацепившееся за скалы облако. Но дождь расходился. Порывистый ветер швырял в лицо крупные капли. Одежда намокла, отяжелена. Но нам было жарко. Ноги, которые весь день были в холодной воде, продолжали гореть! Грелись мы и веслами.
Берега реки раздвинулись, а скалистые отвесы гор приблизились. Вода становилась мутной. На ней среди бесчисленных дождевых капельных окружностей стали появляться пузыри. Река «закипала». Пузыри лопались, сбивались в коричневую пену. Она кусками выплывала из кустов, отрывалась от берега, плыла с нами наперегонки. Похоже, что начался тайфун – дуло с моря, навстречу. Выбраться из каменной ловушки можно было только спускаясь по реке. Тучи цеплялись за вершины, оседали в русле и обрушивались на нас пугающими потоками. Становилось темно. Пришлось швартоваться на ночь в очень неудобном месте. Среди каких-то зарослей русло реки раздваивалось. Посередине находился небольшой островок, густо поросший ивняком, черемухой и ольхой, нашпигованный камышовыми зелёными пиками. Мы причалили к берегу, на котором лежала старая полусгнившая ива. Это было наше спасение. В тропический дождь в приморском лесу промокает всё. Разжечь костёр можно только используя сноровку. Натянув кусок целлофана над стволом поверженного дерева, настрогали топором древесину с нижней части бревна. Она была почти сухой и постепенно разгорелась. Мы сварили ужин, попили горячего чая, подсушили бельишко и уже собрались спать, как услышали чавкающие шаги в береговых зарослях. К нам кто-то шел, ориентируясь на свет костра.
Скоро появился крепкий мужик в дождевике. В руках – ружьё. Спросил кто да что. А потом тревожным голосом сообщил, что тут рядом набрёл на тигриные следы. Шел по ним и вышел на нас. Тигр ходит по правому берегу реки поблизости. Посоветовал уходить отсюда и сам растворился в потолках ливня. Ночь темно. Куда уходить? Отвязали фал. Взяли весла. Переплыли русло и причалили на острове. Что тигру там делать? Плот вытащили на берег. Фал привязали к ольхе. Дождь колотил по резиновой крыше палатки, накрывающей плот. Даже если бы стреляли поблизости, мы бы ничего не услышали – такой барабанный бой почти мгновенно усыпил нас. Я проснулся рано. Меня разбудил не утренний свет, а необычное ощущение какой-то неустойчивости. Я повернулся. Неустойчивость усилилась. Дождь лил с прежней силой, бился о палатку. Река шумела. В палатке было сыро от конденсата. Я попытался сесть и упал. Проснулся и Вова. Отстегнули переднюю шторку палатки, выглянули. Наш плот болтался посреди бурлящей реки. Остров был под водой. Фал держал плот и потоки воды, натянув его, начинали подбираться к краю резинового борта. Вот-вот начнёт заливать. Надо было срочно отчаливать. Быстро собрали сухое в прорезиненный мешок, сняли палатку, отрезали фал и понеслись!