Анри так устал, что испытывал облегчение от того, что стоящая перед ним задача настолько проста. В отличие от Джульетты, желания Джеммы не были для него тайной. Она была богатой женщиной, которой было за семьдесят и которая была давним завсегдатаем «Сплендора». Джемма точно знала, чего ей хочется, и давала Стелле подробные инструкции перед каждым своим визитом.
Сегодня ночью она хотела выступить в цирке.
Анри достал из кармана небольшой флакон из стекла цвета фуксии; внутри него клубилась непрозрачная субстанция. Он вынул пробку, и поднявшаяся из флакона струйка пара обвила его пальцы. Анри собрал субстанцию в ладонь и осторожно вдул в отверстие в стене – скрытый путь между этим потайным коридором и номером Джеммы. Дымка рассеялась, словно разлетевшийся пух одуванчика, и исчезла за стеной. Анри подвел ее к вискам Джеммы. Он не мог видеть ее, но он работал с ней так часто, что ее разум был знаком ему так же хорошо, как и ее лицо.
Анри позволил субстанции проникнуть в память Джеммы. И принялся за работу.
Он создал это переживание более недели назад, но ему еще требовалось подправить кое-какие детали, пока он вплетал его в те переживания, которые уже имелись в памяти Джеммы. Он должен был сделать его неповторимым и таким реальным, как будто все это происходило с ней на самом деле.
Анри тщательно и бережно вводил образы в сознание Джеммы: огромный цирк шапито с широкими красными и белыми полосами на брезенте. Охвативший Джемму мандраж, шелковистое сиреневое трико, облегающее ее тело. Он заглянул в ее память, чтобы узнать, как она чувствовала себя, будучи молодой девушкой – как тогда, когда она бывала храброй, бесстрашной, так и тогда, когда она бывала напряженной и неуверенной в себе, – и незаметно и естественно вплел эти ее чувства в переживаемый ею момент. Джемма стояла на площадке под куполом, высоко над зрителями, испытывая одновременно воодушевление и страх. Второй воздушный гимнаст, ее партнер, ждал, стоя на противоположной стороне циркового шатра, так далеко, что разобрать его черты было невозможно. Он был одет в блестящее серебряное трико. Он переместился на трапецию, и Джемму захлестнула паника. Может ли она положиться на него? Этот вопрос пронесся в ее спящем мозгу, и Анри поспешил ответить на него. Он поискал в ее памяти воспоминания о том, на кого она могла положиться – о ее друге детства, – и позаимствовал некоторые его черты. Ее партнер зацепился ногами за трапецию, повис вниз головой и полетел к Джемме, вытянув руки.
Она увидела его лицо, инстинктивно почувствовала доверие к нему, и это успокоило ее нервы. От ее мандража не осталось и следа. Ее партнер ни за что не даст ей упасть. Она потянулась к нему, он поймал ее и крепко сжал ее руки.
И Джемма отправилась в полет.
Очертания фигур зрителей внизу размылись, несколько прядей выбилось из узла ее волос, щекоча ее щеки.
Джемма согнула свое тело пополам, повисла вниз головой.
Работая с некоторыми гостями, Анри заострял внимание на аплодисментах. На восхищении зрителей. На том, чтобы заставить клиента почувствовать себя звездой.
Но с Джеммой все было по-другому.
Более всего она жаждала всплеска адреналина – упоения высотой, восторга от скорости своего полета, ощущения безграничных возможностей своего тела, – и потому он задержался на этом моменте, невероятно растянув его, словно восхитительную ириску.
Наконец партнер Джеммы поставил ее обратно на площадку под куполом. Зрители восхищенно взревели. Джемму охватило согревающее чувство удовлетворения.
Анри подчеркнул каждую деталь – аппетитный запах попкорна, восторженные крики детей, прыгающих внизу, прося повторить номер, яркий свет рампы, омывающий Джемму.
Во сне ее сердце билось часто и гулко.
Она еще не была готова спуститься с площадки на арену, но теперь помощь Анри была ей уже не нужна. Ее воображение было уже в достаточной мере подготовлено к тому, чтобы, начиная с этого момента, в дело вступили ее собственные сны, обогащая ее переживание, добавляя к нему все новые и новые восхитительные детали, пока мягкий свет утра не разбудит ее.
Анри положил флакон обратно в карман. Он вернется сюда завтра – и будет возвращаться каждую ночь, пока Джемма находится в отеле, – всякий раз давая ей новый костюм, новых зрителей и новый номер на трапеции. К моменту ее отъезда из «Сплендора» она будет чувствовать себя так, как будто прожила богатую и полную жизнь, будучи воздушной гимнасткой. И это не будет казаться ей сном, это будет так же реально, как рождение ее ребенка или смерть ее мужа.