Безотчетно Леона делила мир на свой – безоговорочно принадлежащий ей, ответственность за который она несла перед совестью – и мир внешний – безразличный ей, вмешиваться в дела которого, без обращения его к ней, она не желала. Свой мир составляли люди, чьи жизни в сознании Леоны сливались с её собственной в единое целое, размывая границы между их сокровенным и её. Все дела избранных ею в ближний круг становились личными делами Леоны, и переставали быть таковыми только с изгнанием из круга провинившегося.
Правда, такое случилось только с Лисбет фон Альтен, которая имела неосторожность, в прошлый свой визит, в разговоре с подругой, посмеяться над Анной Рихтер за её спиной. В ту же секунду Лисбет перестала существовать для Леоны и она резко, без объяснений, оборвала всякое общение с ней, ограничившись лишь вежливыми приветствиями и прощаниями. За целую неделю своего пребывания в Розен-Парке, бывшая подруга не была приглашена разделить ни одного развлечения, в которых участвовала Леона. И даже наказание от матушки, за грубость с гостьей, не сломило её воли. Лисбет так и не поняла, что произошло и пыталась примириться, но тем самым, лишь убедила Леону в своей правоте. Ведь, если бы Лисбет, по мнению девушки, была её родственной душой, то наверняка сама знала, что натворила. Леона смутно представляла, что такое “родственная душа”, вычитав это словосочетание в каком-то романе, но оно ей очень нравилось.
Луиза Жарден тоже чуть не была изгнана из жизни и сердца Леоны прямо сегодня. Сделав свой выбор, Луиза пошла против собственных убеждений ради корысти. Именно так видела ситуацию Леона вначале – до разговора с Анной и взбучки от Винденбурга. Вспомнив об Эдуарде сейчас, Леона непроизвольно сжала кулаки и прибавила шаг.
В раннем детстве Леона хвостиком бегала за ним, когда Эдуард гостил в Розен-Парке. Их отцы дружили всю жизнь, а потом и брат сдружился с Эдуардом. Вместе они поступили в школу для мальчиков имени святого Иосифа. Во время каникул друзья Фердинанда часто бывали в Розен-Парке и Леона, в отличии от сестры, всегда стремилась участвовать в их играх. Однако мальчики часто ей отказывали, но Эдуард всякий раз жалел малышку и уговаривал друзей её не прогонять.
– Хорошо, – ворчал Фердинанд, – вот сам за ней тогда и следи.
Эдуард и следил, а заодно многому научил. От него она узнала, как копать червей для рыбалки, насаживать наживку, делать свисток из листочка, лазать по деревьям, катать стеклянные шарики и ещё много очень важных дел, без которых детство было бы куда скучнее. Особенно она любила ходить с ним на рыбалку. Они сидели у пруда в тени огромного раскидистого дуба и Эдуард, приглядывая за поплавком, читал ей. Часто она засыпала под его голос, свернувшись калачиком на траве. А просыпалась от запаха костра и жареной, только что пойманной, рыбешки. Первый, самый вкусный кусочек всегда доставался ей.
А когда Леона узнала, что в будущем Эдуард станет ей братом, почти как Фердинанд, счастью её не было предела. Ведь оказалось, их обручили с Анхеликой, ещё до рождения Леоны. После этого открытия она побежала к отцу узнать, с кем же помолвлена она сама. А когда он ей смущенно сообщил, что жениха у неё нет, расстроилась до слёз. Разве это справедливо? Но отец рассмеялся и посадил её на колени:
– Обещаю, Бусинка, что ты выберешь мужа сама, когда вырастешь.
Леона тогда не поняла, почему это должно её успокоить. Ведь о сестре они сами позаботились. Теперь же она видела преимущества своего положения. Ведь ей тоже могли выбрать такого же заносчивого, самовлюбленного упёртого барана, в которого превратился с возрастом Винденбург.
– Чёртов баран! – выругалась Леона и со злостью стукнула ногой маленький камень на альпийской горке, мимо которой пробегала. Тот отлетел и разбил горшок с бегонией. В этом тоже виноват Винденбург, успокоила себя Леона.
Последние пару лет Эдуард, в её обществе, открывал рот казалось только для того, чтобы произнести очередную отповедь. Похоже, он мог часами перечислять её настоящие и воображаемые пороки. А ведь она когда-то считала его самым близким другом и не могла понять причин таких разительных перемен в характере. А может раньше она была слишком мала, чтобы разобраться в нём? Впрочем, какая разница. К счастью, у неё теперь есть Анна. Если, конечно, она не оттолкнула её сегодня.