Глава 7
Эдуард проснулся привычно рано, несмотря на то, что лёг во втором часу ночи. Накануне они, на пару с Фердинандом, напились в его кабинете. Точнее напился Фердинанд, а у Эдуарда, от внезапных откровений друга, и так кружилась голова, без дополнительных стимуляторов.
Йохан Хоуп вошёл в спальню, неся горячую воду и принадлежности для бритья, через несколько секунд после того, как хозяин открыл глаза. Как это получалось у камердинера – было загадкой для Эдуарда. Но он высоко ценил Хоупа за такую расторопность. А ещё больше ценил за молчаливость, потому как по утрам Эдуард нуждался в тишине, чтобы привести мысли в порядок и подготовиться к предстоящему дню. Так что и сегодня ничего не нарушало его покой, кроме плеска воды, скрежета бритвы, шуршания одежды и навязчивых мыслей. А подумать было о чём.
Мало того, что Эдуард хотел сегодня утром обсудить с бароном фон Винден предстоящую аудиенцию у короля, так ещё надо было решить, как теперь вести себя с Фердинандом. Возможно друг сейчас жалел, что открылся ему? Разумеется, если вообще помнил свою исповедь. Кто бы мог подумать, что тот давно страдает от неразделённой любви. Самому графу, к счастью, удалось в своё время избавиться от такого ненужного чувства.
В девятнадцать лет, Эдуард вообразил, что влюблён и готов был бросить к ногам той женщины всё, что у него было. Теперь он даже не вспоминал её имя. Наваждение длилось всего неделю и закончилось так же быстро, как началось. Эдуард нахмурился, прогоняя неприятные воспоминания.
– Ваше сиятельство? – тут же чутко отозвался на изменение настроения хозяина Хоуп, который в этот момент сбривал ночную щетину графу.
– Всё хорошо. Продолжайте.
Через полчаса Эдуард удовлетворенно рассматривал собственное отражение, не обнаруживая ни единого следа ночных развлечений.
– Завтрак, Ваше сиятельство, уже подан в жёлтой столовой. Будут какие-нибудь распоряжения? – учтиво поклонился Хоуп.
– Нет. До обеда вы мне не понадобитесь.
Бросив последний взгляд в зеркало, Эдуард оставил Хоупа убирать разбросанные вещи и направился в столовую. В доме стояла тишина, нарушаемая лишь звуками его шагов, приглушённых толстым ковром, которым был выстелен коридор второго этажа. Эдуард решил, что он проснулся раньше всех. Однако это оказалось не так, поскольку, как только он спустился на первый этаж, сразу столкнулся с Анхеликой.
Она была одета в такое же чёрное строгое платье с высоким воротником, как те, что носила последний год. Светлые, как жемчуг в её серьгах, волнистые волосы, уложенные в высокую аккуратную причёску, вместе с тонкими аристократическими чертам лица, как нельзя лучше соответствовали её имени, действительно делая девушку похожей на ангела. Лишь иногда взгляд её голубых, почти прозрачных глаз становился прямым и пытливым, нарушая, обычное для лица Анхелики, выражение безмятежности и отрешенности. В такие минуты Эдуарду приходила удивительная мысль: несмотря на то, что знакомы они с детства, он почти её не знал. А ведь им предстоит прожить вместе всю жизнь.