«Да ни за что», – проносится в мыслях его категоричным тоном. Так он еще и слово не держит? С чего вообще такие перемены? Или мамочка-декан взяла сына в оборот?
– Бред какой-то, – бормочу я, внезапно представив нас двоих на сцене. – И что мы будем делать? Танцевать, как в «Грязных танцах»?
– Боюсь, грацию Патрика Суэйзи мне не повторить, – отшучивается Раф.
– Тогда что? Петь, как в «Спеши любить»?
– Такое не смотрел.
– В чем смысл?
И зачем ему это надо? Хочет отомстить за то, что вылила на него кофе? Так пусть докажет сначала, что это была я. Может, всё его кривые руки виноваты.
– В том, чтобы победить.
Я злюсь. Психую. Прошипев, поудобнее перехватываю сумку с планшетами и устремляюсь на полных парах вперед спасать натюрморт с носом, а то теряю драгоценное время на пустые разговоры. Не оборачиваюсь. К черту его! Романов ничего не понимает: для меня это не игра. Все слишком важно, чтобы об этом шутить. К черту его. К черту конкурс. Справлюсь сама как-нибудь.
Вся в своих мыслях, залетаю в класс живописи, где сейчас третьекурсники рисуют с живой натуры, и собираю сразу все взгляды. Странно, волосы я вроде бы пригладила как могла. У меня глина после скульптуры осталась на лице? Почему все пялятся? Ладно, умываться все равно некогда, поэтому я напрашиваюсь к Сухожилиной на занятия. Она, посмотрев на ракурс, который сфотографировала для меня староста, по доброте душевной притаскивает лампы и выставляет свет, потому что «сама бы сделала именно так». А мне бы уже ну хоть как-то – просто исправить все, что успела наворотить.
Устанавливаю старый потрепанный мольберт в стороне от плотной толпы третьекурсников, нахожу нужный угол перед натюрмортом с носом и достаю твердый карандаш. Быстро набрасываю с краю новый эскиз, только… шепот за спиной напрягает. И то, как все делают вид, будто заняты чем-то сверхважным, когда я отрываю взгляд от мольберта. Улыбаюсь девочкам, которых часто вижу в кафе, но они быстро переглядываются и тоже отворачиваются от меня. С чего бы это? Ну вот такая я плохая, не сделала набросок вовремя, потому что пропустила пару (не будем тыкать пальцами из-за кого, но это Раф). Ай-ай, еще первая в рейтинге, называется!
Час пролетает незаметно, и в женскую раздевалку на физкультуру я забегаю уже очень вовремя, чтобы не опоздать, и, к счастью, без тяжелого планшета, который занял законное место на полке в кабинете живописи рядом со своими собратьями. Переодеваюсь чуть быстрее, чем со скоростью света, а затем, побросав вещи на скамье, лечу в манеж и вклиниваюсь в растянувшуюся толпу на беговой дорожке. Это традиция – десять кругов трусцой для разогрева в начале занятий. Я ненавижу бегать, и для сегодняшнего дня это уже слишком. На восьмом круге у меня начинает колоть в боку. Ноги забиваются так, что и при желании их не передвинешь. Я останавливаюсь посреди дорожки, упираюсь ладонями в колени и тяжело дышу, глотая кислород. Толпа из студентов трех групп на потоке огибает меня с гулким шепотом. Они все снова, не стесняясь, тычут пальцами, хихикают и расшатывают мою нервную систему, которая и без того вот-вот рванет.
– Да что с вами не так? – взрываюсь я, хлопая себя по бедрам. – Ну, не марафонец я, и что с того?
Девочки, наплевав на мой гнев, бегут дальше и что-то бурно обсуждают.
– Это из-за фотки, которую она выложила, – притормозив рядом со мной, но продолжая бег на месте, сообщает мне Рома.
– Какой фотки? – не понимаю я.
– Ну и что? – вроде бы возмущается Люба-староста. – Ничего личного, просто на ваши фотографии, – она кивает мне, – идут подписчики.
– Наши? Ты о ком вообще? – недоумеваю я. – Какие подписчики, если у меня их всего пятьдесят?
Ага, из которых бо́льшая часть – это реклама «богатых» приблуд для художников.
Рома хватает меня под локоть и утаскивает в сторону, пока физрук слишком занят флиртом с тренершей местных чирлидерш. Показывает мне мою страницу и… Это точно мое фото профиля, мои снимки, но… больше тысячи подписчиков? Откуда?
– Вас с Романовым прямо в эту минуту бурно обсуждают в чате гадюшника. Вы на повестке дня.
– Что? – Не верю глазам, когда он сует мне в руки телефон.
На экране горит криво сделанное фото, на котором четко видно, как Раф трогает мое лицо и заправляет прядь волос мне за ухо. И это выглядит… ну, романтично, но что с того?
– Какой-то бред.
– Бред или нет, а вы за сутки набрали больше трех тысяч сообщений.
Он одним размашистым движением пролистывает чат к началу обсуждений, а тут все: и про тату, которое Романов сделал в мою честь, и про наши отношения длиною в жизнь. У кого-то идет кровь из глаз от увиденного, кто-то ноет, что Романов достался такой, как я. Находятся и те, кто считает нас милыми и даже всеми руками болеет за нас.