Шли дни. Я знаю это, потому что охранники приносят мне тарелку мокрого теплого риса почти
каждые двенадцать часов. Время приема пищи чрезвычайно приятное впечатление, видя, как
мои руки все еще связаны за спиной. Я становлюсь на колени перед тарелкой с рисом на
полу, как будто я собака. Дважды в день они приходят и сопровождают меня в туалет. Если
мне не хочется, значит, не повезло. Если наоборот и никого нет рядом, чтобы сопроводить
меня, то не повезло. Но я счастлив сказать, что еще не делал этого в камере. Почти все
время они держали меня в этой глупой клетке, прошло около недели. Мне очень одиноко.
Мой живот бошлит как в аду. Чудовищно уродливый синяк покрывает мое солнечное
сплетение и я опасаюсь внутреннего повреждения.
Первые дни в моей моче была кровь, но сейчас, похоже, прошла. Тем не менее, площадь
моего тела между грудной клеткой и тазовыми костями постоянно болит и очень болезненна
на ощупь. Ребра, которые я сломал в Лос-Анджелесе не облегчают мое положение. Латунный
кастет Здрока показал настоящий класс на мне. Я надеюсь, что у меня нет разрыва селезенки
или чего-то подобного, но тогда, наверное, мне было бы куда хуже, чем сейчас. Я не врач.
Если бы любой из этих внутренних органов действительно был отбит, то разве я не умирал
бы? Я полагаю, что должен быть благодарен, что мне не хуже, чем сейчас.
Какого черта, я им нужен в живых? Каждый раз, когда один из громил приносит еду или
сопровождает мня в туалет, я спрашиваю Хендрикса или кого-нибудь. Китайские охранники
не обращают на меня внимания и просто делают свою работу. В чем смысл днями держать
меня здесь? Не пойму. Они не обеспечили мне медицинского ухода за моим животом, держат
меня в изоляции и при всем этом кормят меня.
Я ничего не слышал от Третьего Эшелона. Возможно они действительно использовали
"Протокол 6". Я думал, что Ламберт или Коэн или кто-нибудь свяжутся со мной через
имплантанты и что-нибудь скажут. Вместо этого была гробовая тишина. Радио станция вне
эфира.
Были времена, когда я слышал деятельность снаружи - крики солдат, движение транспорта, даже пролетающие над головой самолеты. Вчера было похоже, что вся компания покинула
базу. С тех пор стояла гробовая тишина.
Затем, совершенно неожиданно, дверь открывается и входит Мейсон Хендрикс в
сопровождении Ивана Путника, который вносит спортивную сумку. Я сижу на своей койке и не
двивигаюсь. Хендрикс здоровается и не беспокоится, чтобы представить своего приятеля.
- Как ты себя чувчтвуешь, Фишер? - спросил он.
Я глянул на него.
Он фыркнул.
- Настолько хорошо? Ты выглядишь паршиво.
Он тыкнул мне в живот и я вздрогнул.
- Какой отвратительный синяк у тебя тут.
- Что тебе нужно? - спросил я.
- Ох, да ничего, правда. Подумал, может тебе захочется побыть в компании спустя это время.
Может, ты хочешь узнать новости с внешнего мира?
Я жду, когда он продолжит, но стараюсь не показывать своего стремления.
- Призрачная команда здесь на базе. Генерал Тан и остальные его люди находятся на
фрегате возле берегов Тайваня. Нападение неизбежно.
Он посмотрел на свои часы.
- Я бы сказал, что оно начнется через час. Они начнут с воздушной бомбардировки и потом
нападут с моря.
Я выдохнул, но это было похоже на стон.
- Да, я знаю, Фишер. Звучит хреново. И знаешь что? Наша страна не собирается ничего
делать, чтобы остановить их. О, последние несколько дней мы упорно вели переговоры, и я
считаю, что сейчас наш президент разговаривает с глазу на глаз с китайским президентом.
Видишь ли, генерал Тан сказал ООН сегодня утром, что Соединенные Штаты станут
мишенью для его "секретного оружия", если мы хотя бы палец поднимем, чтобы помочь
Тайваню. Китай утверждает,что не несет никакой ответственности, но также они не
попытались остановить его.
Пока Хендрикс говорит, он начинает ходить взад и вперед. Путник мрачно стоит, его жуткий
взор устремлен на меня. Он действительно выглядит как Распутин.
- Сегодня китайская субмарина "Мао" достигла прибрежных вод Лос-Анджелеса. Три МРНПА
были выпущены из торпедных аппаратов. Две приманки и один вооружен боеголовкой.
Прежде, чем ВМС США сможет определить месторасположение субмарины, она вернется в
международные воды. Бомбу можно взорвать с панели на субмарине или от сюда с
командного пункта. Андрей Здрок, Оскар Герцог и я с удовольствием будем наблюдать за
развитием драматических событий.
Мы собирались уехать на прошлой неделе, но генерал Тан сделал нам приглашение. Видишь
ли, нам некуда идти, так что хороший генерал предложил нам убежище здесь, на базе, по
крайней мере до тех пор, пока ее не взорвут. Он собирается помочь нам перенести
штаб-квартиру "Магазина", наверное, он займет должность, которую некогда занимал генерал
Прокофьев в Москве.
- Что насчет меня? - спросил я.
- Ох, что насчет тебя! Тебе интересно, почему мы оставили тебя в живых. За это можешь
благодарить генерала Тана. Когда он увидел, что Splinter Cell'а из АНБ арестовали и
заточили, генерал отдал прямой приказ оставить тебя в живых - пока что. Я думаю, что он
размышлял, что с тобой делать. Возможно, ты станешь разменной монетой в переговорах с
США. Я не уверен. Я сказал, что это глупо, но он не слушал меня. Во всяком случае, теперь
это не имеет значения. Совсем недавно нам сказали, что генерала ты больше не
интересуешь. С ухудшением переговоров между Китаем и США, неизбежным нападением на
Тайвань и Лос-Анджелесом, который вот-вот будет разрушен, если американцы будут
защищать тайваньцев - он наконец-то понял, что ты ему бесполезен. Иван вызвался
добровольцем, чтобы отпустить тебя. Надолго.
Путник улыбается мне. Значит, это конец. Они держали меня здесь, как животное, и теперь
пришло время для бойни. Прекрасно. Покончим с этим.
- Оу, Иван не говорит по английски. Однако он хотел, чтобы я сказал тебе, что это будет
медленно. Ему хочется увидеть сколько боли сможет выдержать такой крутой Splinter Cell как
ты. Я сказал ему, что ты будешь рад внести свой вклад в статистику его работы. Я оставляю
вас двоих наедине. Прощай, Фишер.
Хедрикс стучит в дверь и охранник открывает ее. Дверь закрывается за ним и я остаюсь
наедине со своим пачем. Проклятье, если бы я мог использовать руки.
Я мог бы убрать этого парня, я знаю, что смог бы. Просто дайте мне честный бой.
Пожалуйста.
Путник медленно снимает куртку. Под низом он одет в футболку. Он открывает спортивную
сумку и достает рулон ленты, похожей на ту, которой боксеры обматывают кулаки, прежде, чем начинить перчатки. Я смотрю, как он методично обматывает руки и время от времени
ударяет кулаком одной руки в ладонь другой. Затем он достает пару ножей. Один длинный и
тонкий, как стилет. Другой - явно нож Рэмбо, размером как американской охотничий нож. Он
ложит их на пол рядом с сумкой. Потом он смотрит на меня, улыбается и кивает головой. Он
готов.
Я не теряю времени. Спрыгиваю с койки и тараню головой ему в живот, отбрасывая к стене с
громким криком. Не останавливаясь, я бью его несколько раз, пока ему не удается схватить
мою босую ногу и резко крутануть ее. Так вышло, что неделю назад я растянул лодыжку и
боль снова нахлынула. Я закричал, падая на пол.
Поднимаясь, Путник больше не улыбается. Он подходит и наносит быстрый удар в
ослабленный, больной живот. Боль очень сильная, это эффективно парализует меня на
несколько секунд. Путник обходит меня, явно намереваясь вытянуть наказания, как обещал.