Мы молча идем к его грузовику, и поскольку дорога до Дувр-хауса занимает меньше пяти минут, я так и не набираюсь смелости поговорить с ним о том, что знаю. В типичном для Лукаса стиле он не пытается заполнить тишину разговором.
В доме я беру инициативу на себя и стучу в дверь, когда мне открывает женщина лет тридцати пяти.
— Миссис Андерсон, я Шайен Дженнингс.
Она улыбается и протягивает мне руку.
— Приятно познакомиться, и, пожалуйста, зовите меня Габби.
— Это Лукас. Мы здесь, чтобы взглянуть на кухню и столовую, для которых Вы хотели сделать кое-какие работы по дереву на заказ?
Она протягивает Лукасу руку, и он заметно напрягается. Я подумываю о том, чтобы прижать ладонь к его спине, чтобы подбодрить его, и, надеюсь, утешить, но прежде чем я это сделаю, он неохотно протягивает руку для быстрого пожатия.
— Проходите. — Габби показывает нам место и объясняет, что ей скоро нужно куда-то идти, поэтому извиняясь, удаляется, чтобы собраться. Я отступаю в угол и с благоговением наблюдаю, как Лукас перемещается по пространству. Сосредоточенный, его взгляд скользит по каждой поверхности в визуальной ласке, в то время как творческие колесики вращаются в голове.
Он останавливается на поворотах, чтобы сделать быстрые измерения, затем переходит дальше. На кухне все примерно также. Изучает, двигается, измеряет. Изучает, двигается, измеряет.
Каждый раз, когда он поднимает руки, я вижу его упругий живот и полоску темных волос, которая исчезает под джинсами. Жилистые мышцы его рук напрягаются при каждом нажатии на рулетку, и образы того, как меня держат в этих руках, заставляют меня извиваться.
— Хорошо. — Он не смотрит на меня, но засовывает свои вещи в карман, показывая, что закончил.
— Получил, что тебе нужно?
Он кивает и быстро проходит через дом, затем выходит на улицу, чтобы подождать в своем грузовике, пока я прощаюсь с Габби и сообщаю ей, что мой отец свяжется с ней.
Возвращение к грузовику похоже на марш на собственную казнь, потому что, хотя я глубоко забочусь о Лукасе, не могу быть с кем-то, способным на убийство. Я читаю новости о том, что случилось с семьей Лукаса, но вопросы все еще остаются без ответов, и, прежде чем уйду от этого человека навсегда, узнаю правду.
Прямо как мама всегда говорила, как собака с костью.
Глава 26
Лукас
Если бы не знал, то подумал бы, что Нэш Дженнингс ненавидит меня до глубины души.
Это единственное объяснение, которое я могу придумать для пыток, которым он меня подвергает. Быть с Шайен так близко, застрять с ней в моем грузовике и все это время знать, что я не могу получить ее.
Единственное, что еще хуже — это вообще ее не видеть.
Она машет на прощание миссис Андерсон, и я вытираю липкие руки о бедра, заставляя свой пульс замедлиться. Виню в своем учащенном сердцебиении миссис Андерсон. В ней нет ничего плохого, но женщины ее возраста, особенно уверенные в себе, напоминают о том времени в моей жизни, которое я предпочитаю забыть.
— Эй, извини, что это заняло так много времени. — Уголок рта Шай приподнимается в неуверенной улыбке, отчего мне хочется прижать кончики пальцев к губам и успокоить ее нервы. — У тебя… э-э… есть немного времени, чтобы мы могли поговорить?
— Нет. — Я не хочу слышать, как она говорит обо всех причинах, по которым все происходящее между нами не сработало, не хочу слышать, как она подтверждает, что я недостаточно хорош для нее. Я стою, прислонившись задницей к капоту грузовика, но меняю положение и сажусь на водительское сиденье.
Ее плечи опускаются, и она садится рядом со мной. Я завожу двигатель, надеясь, что она оставит это в покое, не заставит меня признаваться, как я несчастен, не видя ее, как сильно скучаю по ее дружбе, как часто мечтаю о ее губах.
Она поднимает колено и поворачивается лицом ко мне.
— Лукас, мне нужно тебе кое-что сказать, и я скажу это, пока ты ведешь машину, но думаю, что было бы лучше… безопаснее… если бы мы поехали куда-нибудь поговорить.
Мои руки крепче сжимают руль.
— Тебе не нужно ничего объяснять. Я понимаю.
Краем глаза я замечаю ее замешательство.
— Что значит, ты понимаешь?
— Не хочу, чтобы ты чувствовала себя со мной в опасности, Шайен, но не могу изменить того, кто я есть.
— Кто ты? — шепчет она.
— Я сплит. — Я не смотрю на нее, но чувствую, как ее глаза сверлят меня.
— Притормози.
— Не думаю, что это хорошая идея. — Чем скорее я уберусь от нее, тем больше у меня шансов не упасть к ее ногам, умоляя дать мне еще один шанс.