— А почему новый председатель? — поинтересовался я. — Куда старого дели?
— Тоже схоронили, милок… Забыла, как по-новому это звать, а по-старому — разрыв сердца. В поле его где-то и разорвало. Между бригадами. Кобыла его в двуколке мертвым к правлению привезла. Весь изъездился… А накануне, жена баяла, вернулся из району прямо черный. Черней тучи… И ночь не спал. Что там было — не доложился. Что-нибудь, конечно, по партийному делу. Страшней-то этого в районе ничего не было…
— Кто же сейчас охраняет ваши овсы?
— А никто! Ездила я туда прошлым летом. На мужнину могилку. Дорогу теперь через болото отсыпали. Мост через Малый Сыч навели. В соседний район машины шастают, трактора ходют. Зачем теперь охранять?
— А дом стоит?
— Свезли дом. В ближнюю бригаду.
— Овсы и сейчас там растут?
— А чего им не расти? Землица там для овсов наилучшейшая. Прятать их по нынешним временам не надо… Растут!
Переживая потом заново эту случайную встречу, этот короткий уличный разговор, я вдруг отчетливо осознал, что давнее и недолгое путешествие в крохотное, но очень разумно организованное «независимое государство», именуемое в просторечии «Овсы», было самым ярким и самым счастливым событием моей жизни. Сладость сплошной тайны долго укутывала его и сберегала от каких-либо сравнений. А теперь эта оболочка рассеялась, и все стало очевидным.
В далекие те годы был я молод и допускал: мелькнет еще впереди счастье! Обломится мне что-нибудь яркое!
Но не мелькнуло. Не обломилось. Ни более яркое, ни менее — никакое.
Иные могут быть равно счастливы дважды, трижды… Иным это, видимо, не дано.
Смолоду бы знать — кому что!
© «Урал», 2000, № 8: http://uraljournal.ru/work-2000-8-597