Всего лишь сон.
Всего лишь память, которая становится тише с каждым годом.
Ава проснулась с криком, который застрял в горле, превратившись в хриплый стон. Комната была окутана синим предрассветным светом, и на мгновение ей показалось, что она снова там — в том подвале, где пахло сыростью и страхом.
Джейк мгновенно проснулся, его руки уже обвивали ее, крепко, надежно, прижимая к своей груди.
— Опять тот сон? — его голос был хриплым от сна, но в нем не было ни капли раздражения, только тревога.
Ава не ответила. Она сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, пытаясь физической болью заглушить ту, что разрывала ее изнутри.
— Я… я снова там, — она прошептала, и голос ее дрожал, как у той маленькой девочки из подвала. — Я слышу, как она кричит. Но я не могу найти ее. Никогда не могу найти…
Джейк перевернул ее к себе, его пальцы осторожно разжали ее кулаки, ладонь прижалась к ее щеке, стирая слезы, которые текли беззвучно, как дождь за окном.
— Ты здесь, — он сказал твердо. — Со мной. В безопасности.
— Они забрали ее, Джейк. Они забрали ее, а я… я просто сидела и ждала!
Ее голос сорвался, и она зарылась лицом в его шею, вдыхая знакомый запах — кожу, мыло, что-то неуловимо родное.
— Ты была ребенком, — Джейк целовал ее волосы, ее лоб, ее мокрые от слез ресницы. — Ты выжила. Ты стала сильной. И ты нашла ее — не для того, чтобы потерять снова, а чтобы…
— Чтобы что?! — Ава оторвалась, ее глаза горели. — Чтобы увидеть, как она умирает у меня на руках?!
Джейк не ответил. Вместо этого он притянул ее к себе, его губы нашли ее губы — нежно, но настойчиво, как будто пытаясь передать то, что нельзя выразить словами.
— Чтобы помнить, — он прошептал, когда их губы наконец разомкнулись. — Чтобы петь ее песни. Чтобы жить так, как она хотела бы для тебя.
Ава закрыла глаза, чувствуя, как его пальцы рисуют круги на ее спине — медленные, успокаивающие.
— А если я не смогу?
— Ты сможешь.
Он поцеловал ее снова — мягче, дольше.
— Потому что я буду рядом. Всегда.
За окном занимался рассвет, окрашивая комнату в теплые золотистые тона. Тени кошмара отступали, растворяясь в свете нового дня.
Ава вздохнула и прижалась к нему, слушая, как его сердце бьется ровно и сильно.
— Обещаешь?
Джейк улыбнулся — той редкой, настоящей улыбкой, которую он хранил только для нее.
— Это даже не вопрос.
И в этот момент, в лучах утреннего солнца, Ава поверила — все действительно будет хорошо.
Не потому, что боль уйдет.
А потому, что теперь ей не придется нести ее одной.
Глава 23
Лос-Анджелес встречал их розовым закатом, когда такси остановилось перед двухэтажным домом в испанском стиле. Ава задержала дыхание — белые стены, увитые бугенвиллеей, терракотовая черепица, знакомый скрип калитки…
— Кажется, твой кактус пережил мое отсутствие, — она ткнула пальцем в колючий шар у крыльца.
Джейк, разгружающий чемоданы, фыркнул:
— Он единственный, кто не скучал. Поливал его твоим проклятым шампанским, когда напивался.
Она засмеялась, поднимаясь по ступеням, но смех замер на губах. Сквозь стеклянную дверь увидела рояль — на нем лежали ноты, точно так же, как в день их расставания.
— Ты… не продал его.
— Пытался, — он поставил сумки, ключи звякнули. — В последний момент вломился к покупателю с бейсбольной битой. Вышел под залп полицейских сирен.
Дверь распахнулась, впуская запах полированного дерева и лимонов. Ава замерла на пороге. Все осталось прежним: диван с вытертым локтем (от ее привычки крутить пуговицы). Трещина на кафеле (когда Джейк швырнул телефон, услышав ее голос в радиоэфире)
— Я как призрак вернулась, — прошептала она.
Сильные руки обхватили ее сзади. Губы коснулись шеи:
— Призраки не пахнут жасмином.
Ава открыла холодильник — пусто, кроме бутылки "Dom Perignon" и коробки с надписью "НЕ ТРОГАТЬ. Для Авы".
— Ты хранил тут труп? — она встряхнула коробку.
Джейк выхватил ее, бормоча:
— Черт, планировал завтра… Ладно.
Внутри оказался крошечный кактус в горшке-черепе.
— Замена тому, что ты убила в 17-м году.
— Я его не убивала! Он… эволюционировал в иное состояние!
Он рассмеялся, доставая вино:
— Точно. В состояние компоста на моем балконе.
Они сидели на террасе, когда Джейк вдруг исчез. Вернулся с гитарой — старенькой "Martin", покрытой царапинами.
— Что-то задумал, Райс?
— Заткнись и слушай.
Пальцы коснулись струн. И полилась та мелодия — та самая, что играла в пражском подвале, когда они прятались от "Гнезда".