Ну вот, наконец:
— Продолжается полуфинальный матч чемпионата мира по найтмарингу между чемпионом Европы прошлого года Робертом Зенторой и Николасом Хиллом, занимавшим перед этим матчем в рейтинге ВАН только двенадцатое место. Как вы знаете, основные тридцать суток не выявили победителя, и сейчас идет предусмотренная правилами проведения чемпионата дополнительная пятнадцатидневка. Буквально несколько минут назад Николас Хилл закончил свою очередную атаку. Наш корреспондент взял интервью у ветерана найтмаринга, почти полвека назад победившего на первом чемпионате мира, легендарного Филиппа Горинштейна.
Я слегка вздрогнул, когда на экране появилось доброе морщинистое лицо. Двадцать пять лет назад морщин было поменьше, а улыбался Филипп так же по-доброму. Он тогда был уже на закате своей карьеры, а я, одержав несколько уверенных побед на любительском уровне, горел желанием попробовать свои силы в схватке с профессионалом.
Попробовал. Такие поражения никогда не забываются — Филипп вынес меня за десять дней. У меня хватило благоразумия вовремя нажать на белую кнопку, иначе не избежать бы мне местечка в уютном санатории неподалеку от Майами. Там находят приют, обычно до конца своих дней, найтмареры, которые уже не способны различить сон и реальность, в чью жизнь ночной кошмар входит навсегда. Я слышал, недавно санаторий обзавелся новым корпусом.
Четверть века назад я не переступил эту грань. Эскулапы подправили мою слегка покосившуюся крышу, и я вернулся в спорт. Как ни странно, это поражение принесло больше пользы моей карьере, чем все предыдущие победы. Горинштейн отозвался обо мне весьма лестно, я попал в объективы телекамер, хороший тренер взялся обучать меня тонкостям мастерства. Я очень спешил, хватал всё на лету, но всё же не успел — Филипп Горинштейн закончил свои выступления раньше, чем я достиг того уровня, когда мог бы попытаться взять реванш.
Я тряхнул головой, выбрасывая из нее нахлынувшие воспоминания, и сосредоточился на словах бывшего аса.
— Букмекерские конторы мгновенно среагировали на неожиданно слабую атаку Хилла. Еще вчера шансы соперников оценивались как примерно равные, сейчас же ставки принимаются два к одному против Хилла. Многие считают, что в матче наступил перелом.
— А каково ваше мнение? — живо поинтересовался корреспондент.
Филипп не спешил отвечать. Пожевав губами, он снова вернул лицу обычное добродушно-улыбчивое выражение.
— Болельщикам я бы посоветовал не спешить кидаться ставить на Зентору. А самому Роберту — ни в коем случае не терять бдительности и не верить в легкую победу, — казалось, его глаза смотрят прямо на меня.
— То есть вы считаете, слабость последней атаки Хилла — это какой-то тактический ход?
— Я считаю, что эта слабость не вытекает из логики всей предшествующей части поединка. Тактический ли это ход или что-то другое, я не могу сказать. Но я сильно сомневаюсь, что у Николаса вот так сразу, вдруг, закончились силы.
— Значит, вы ставите на Хилла?
— А вот на этот вопрос я отвечать не буду! Во всяком случае, бесплатно.
Филип издает негромкий смешок, которому вежливо вторит корреспондент.
Я выключаю терминал. Беру кофе — он уже почти остыл, а я так и не сделал ни глотка — и возвращаюсь в комнату. Кабины найтмареров стандартны во всем мире; Федерация, помешанная на равных условиях для участников, следит за этим очень строго. Комната три на четыре, кухня три на три, компактный санузел.
В комнате я не задерживаюсь, прохожу мимо стандартной кровати, стандартного кресла и стандартного столика. Иду к окну. Окна — единственные части кабин, которые не похожи друг на друга. Нет, сами-то они абсолютно одинаковы, но из каждого окна открывается свой вид. С этим организаторы уже ничего сделать не могут. Пытались было заменить окна обзорными экранами со стандартным пейзажем, но тут мы пригрозили бойкотом. Редчайший случай, когда найтмареры действовали сообща. Вид из окна — единственное, если не считать терминала, что связывает нас во время игры с внешним миром, и только тот, кто хоть раз пробовал себя в этом нелегком спорте, поймет, как много это значит.
Вот поэтому у каждого найтмарера есть свои любимые кабины из тысяч, разбросанных по всему миру. Я при своей очереди выбирать почти всегда отдаю предпочтение Мальмё. Мне сложно объяснить, чем меня прельщает этот датско-шведский город. Может быть, тем, что в отличие от многих других старинных европейских городов, он не напоминает постройку из детских кирпичиков. Может быть, тем, что спокойствие его жителей не переходит в сонливость, как в большей части Скандинавии. Вообще, во многих отношениях Мальмё — удачный компромисс. В том числе и в том, что касается климата. Не выношу ни жары, ни холода. Смешно, наверное, говорить о погоде, когда не имеешь возможности выйти на улицу, но для человека с живым воображением неприятно даже просто смотреть на изнывающих от зноя или кутающихся в шубы прохожих.