Я улыбнулась:
— Я тоже. Было странно — общаться с почти незнакомым человеком и чувствовать, что можно говорить обо всём. О книгах, о музыке, о глупых страхах…
— И о подсолнухах, — добавил он с лёгкой усмешкой.
Мы рассмеялись, и этот смех снова сблизил нас, как тогда — в первых сообщениях.
— А ты когда‑нибудь думал, — начала я осторожно, — что было бы, если бы мы так и остались просто собеседниками в сети? Без этих встреч, без всего…
Остап задумался, глядя куда‑то вдаль.
— Думал. И понял, что не хочу об этом думать. Потому что сейчас ты здесь, и это — реальность. А всё остальное — просто «если бы».
Его слова согрели меня изнутри. Я сделала шаг ближе к перилам балкона, вдохнула прохладный ночной воздух.
— Иногда мне кажется, что мир устроен странно. Мы можем годами проходить мимо людей, которые могли бы стать важными, и даже не заметить их. А потом — один случайный взгляд, одно сообщение… и всё меняется.
— Или не меняется, — тихо сказал он. — А просто становится тем, чем должно было стать.
Я повернулась к нему. В свете уличных фонарей его лицо казалось особенно выразительным — линии скул, лёгкая тень от ресниц, взгляд, в котором читалось что‑то глубокое, почти сокровенное.
— Ты веришь в судьбу? — спросила я, сама не зная, почему задала этот вопрос.
Он не спешил с ответом. Сначала посмотрел на город, потом снова на меня.
— Не знаю. Но я верю в моменты. В те мгновения, когда понимаешь: вот оно. Вот то, что имеет значение. И сейчас — один из таких моментов.
В тишине было слышно лишь отдалённый гул машин и редкие смешки прохожих. Где‑то внизу заиграла музыка — тихая, почти неуловимая, но от этого ещё более трогательная.
— Спасибо, — сказала я тихо.
— За что? — он слегка наклонил голову.
— За то, что ответил тогда. За то, что не прошёл мимо. За то, что… просто есть.
Он улыбнулся, и в этой улыбке было столько тепла, что мне на мгновение стало трудно дышать.
— Это тебе спасибо. За смелость написать первой. За искренность. За всё.
Мы стояли молча, наблюдая, как огни города мерцают в такт музыке, доносящейся снизу. Ветер играл с моими волосами, принося с собой запах свежести и далёких цветов.
— Знаешь, — сказала я наконец, — я больше не боюсь. Не боюсь того, что будет дальше. Потому что, кажется, я готова это узнать.
Остап взял мою руку, мягко сжал её.
— Тогда давай узнаем это вместе.
И в этот миг мир вокруг стал чуть ярче, чуть теплее — как те подсолнухи в поле, с которых всё началось. Как тот случайный лайк, который привёл нас сюда. Как слова, написанные в ночи, которые теперь звучали в унисон с биением наших сердец.
После бури
Мы уже собирались расходиться из «Гриля». Вечер, насыщенный разговорами и смехом, плавно перетекал в ночь. Тёплый янтарный свет кафе постепенно сменялся холодным сиянием уличных фонарей, а гул голосов — редкими сигналами проезжающих машин. Ден, Остап и Малыш прощались с друзьями: объятия, обещания созвониться, шутки про «завтрашний похмельный разбор полётов». Кто‑то хлопал по плечу, кто‑то выкрикивал напутствия, а я невольно засмотрелась на игру света в бокале с остатками лимонада — золотистые блики всё ещё танцевали на стекле, будто напоминая о только что отзвучавшем веселье.
Но внезапно атмосфера накалилась. Малыш, заметно перебравший, вспыхнул из‑за какого‑то слова Игоря. Его голос взлетел, резкий и звонкий:
— Ты это на что намекаешь?!
Игорь, тоже не вполне трезвый, не отступил — напротив, шагнул ближе, с вызовом вскинув подбородок:
— На то и намекаю. Ты сам знаешь.
Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Вокруг словно потемнело, хотя огни кафе продолжали гореть. Не дожидаясь эскалации, Остап резко шагнул вперёд и схватил Малыша за грудки, встряхнув:
— Хватит! — его голос прозвучал твёрдо, почти холодно. — Это просто вечер. Не порть всё из‑за ерунды.
Я невольно отступила, сердце заколотилось от неожиданности. Остап никогда не выглядел таким… жёстким. В груди сжался холодный комок страха — не за себя, а за то, что сейчас может случиться.
Ден заметил моё замешательство, тут же подошёл ближе и тихо сказал, положив руку на плечо:
— Не переживай. С ними такое бывает. Остап всё уладит. Он всегда держит ситуацию под контролем.
Я сглотнула, кивнула, но взгляд не отвела. Остап отпустил Малыша, тот шумно выдохнул, провёл рукой по лицу, будто стряхивая наваждение. Остап повернулся к Игорю, голос его смягчился, но остался настойчивым:
— Поехали с нами, — спокойно, но уверенно произнёс он. — Не стоит оставаться одному.