Иду в спальню. Открываю шкаф. Рука нащупывает то, что я так надеялась никогда не использовать.
Холодный металл в ладони. Тяжёлый. Реальный.
Смотрю на него. Потом — на своё отражение в зеркале.
Кто я теперь?
Ответа нет.
Приговор
Кабинет Дена — не просто комната. Это камера давления, где воздух пропитан властью и безмолвными угрозами. Стены, облицованные тёмным деревом, поглощают звуки, превращая их в глухие отголоски. На столе — ни единой лишней вещи: только папка с документами, пепельница, переполненная окурками, и стакан с остывшим кофе, поверхность которого покрылась тонкой плёнкой.
Андрей барабанит пальцами по столу — нервный, рваный ритм, будто пытается выстучать собственную тревогу. Ден сидит напротив, неподвижный, как изваяние. Его взгляд тяжёлый, словно гиря, пригвождает Андрея к месту. В воздухе пахнет сигаретным дымом и невысказанным приговором.
— Ты серьёзно? — Андрей наконец нарушает молчание. Голос звучит резче, чем он планировал, но сдержаться не получается. — Она дала сбой, да. Но это не значит, что её надо… убирать.
Ден не поднимает глаз. Медленно перелистывает страницы досье — будто изучает чужой приговор. Каждый лист шелестит, как последний вздох.
— Она показала слабость. А слабость заразна. Ты сам знаешь правила.
— Знаю. — Андрей наклоняется вперёд, локти упираются в стол. — Но она — не просто «элемент». Она человек. С ней можно поговорить. Я могу с ней поговорить.
Ден резко захлопывает папку. Звук бьёт по нервам, заставляя Андрея вздрогнуть.
— Ты наивен. — Голос Дена — низкий, ровный, без эмоций. — Она уже сделала выбор — когда исчезла на сутки. Когда не вышла на связь. Когда предпочла… — он замолкает, словно пробует слово на вкус, — чувства.
Андрей сжимает кулаки. Внутри — вихрь противоречий: долг перед системой и человеческая эмпатия, которую он не может заглушить.
— И что, по‑твоему, будет дальше? — спрашивает он, стараясь сохранить спокойствие. — Ты просто… устранишь её? Как неисправный механизм?
— Как угрозу. — Ден наконец поднимает взгляд. Глаза — холодные, пустые, будто линзы объектива. — И если ты не видишь разницы — это тревожный звоночек.
В комнате становится тише. Только тиканье часов на стене, размеренное, безжалостное. Оно отсчитывает секунды, будто подчёркивая необратимость происходящего.
Андрей встаёт. Стул с грохотом отлетает назад, ударяется о стену и падает. Звук раскатывается по кабинету, как выстрел.
— Дай мне время. — Его голос звучит твёрже, чем он чувствует. — Я разберусь. Без крайних мер.
Ден медленно кивает. В его глазах — ни тени сомнения. Ни намёка на колебание. Только холодная уверенность человека, который привык видеть мир в чёрно‑белых тонах.
— У тебя три дня. — Он откидывается на спинку кресла, скрещивает руки на груди. — Потом я действую сам.
Андрей замирает.
— Ты понимаешь, что это не просто приказ? — говорит он тихо, почти шёпотом. — Это жизнь. Человеческая жизнь.
— Это риск, — отрезает Ден. — А риск нельзя игнорировать. Ты знаешь, что бывает, когда система даёт слабину.
— Система — это мы. — Андрей делает шаг вперёд. — И мы решаем, что для неё важнее: слепая верность правилам или способность оставаться людьми.
Ден усмехается. Это не смех — скорее, гримаса, обнажающая его истинные мысли.
— Люди слабы. Именно поэтому нужны правила. Чтобы держать их в узде.
Андрей молчит. Слова застревают в горле, потому что он понимает: спорить бесполезно. Перед ним не просто начальник. Перед ним — идеолог. Человек, который верит, что только жёсткость может удержать мир от хаоса.
— Три дня, — повторяет Андрей. — Это всё, что мне нужно.
— Не больше. — Ден берёт ручку, начинает крутить её между пальцами. — И не вздумай играть в спасителя. Это может стоить тебе больше, чем ты думаешь.
Андрей не отвечает. Просто разворачивается и идёт к двери. Каждый шаг отдаётся в висках, как удар молота. Он знает: если не найдёт способ спасти её, то потеряет не только коллегу. Он потеряет себя.
Когда дверь за ним закрывается, Ден смотрит на папку на столе. Протягивает руку, проводит пальцем по кожаной обложке. В глазах — тень чего‑то неуловимого. Возможно, сомнения. Возможно, сожаления. Но только на мгновение.
Потом он достаёт сигарету, закуривает. Дым поднимается к потолку, растворяясь в полумраке кабинета.
Андрей выходит в коридор. Воздух здесь кажется свежее, но это иллюзия. Он достаёт телефон, набирает номер.
— Да? — голос на том конце звучит настороженно.
— Нам нужно встретиться, — говорит Андрей. — Срочно.