— Через два? А почему так скоро?
— Просто… — я замялась, подбирая слова. — Хочу иметь возможность уехать, если почувствую, что не готова задержаться дольше. Я тебе напишу — и ты просто заберешь меня
Дашка внимательно посмотрела на меня, потом кивнула:
— Конечно. Где тебя забрать?
— У входа в кинотеатр — там, где я встречаюсь с Остапом.
— Договорились. — Она улыбнулась, на этот раз мягче. — Но я уверена, что всё пройдёт отлично.
— Спасибо, — тихо сказала я, и впервые за весь вечер на моём лице появилась искренняя улыбка.
Впереди ждал вечер, полный неопределённости — и, возможно, сюрпризов, которых я совсем не ждала. А ещё — встреча с Остапом, от которой, казалось, зависело куда больше, чем я готова была признать. Но теперь у меня был план: два часа, чтобы понять, хочу ли я остаться — или пора возвращаться домой. И это придавало сил.
Два пазла
Вечереет. Небо над городом словно холст художника, охваченный пламенем заката: багряные и золотистые полосы переплетаются, растекаясь по небесному полотну, а затем мягко ложатся на фасады зданий, окрашивая их в тёплые, почти сказочные тона. Мы стоим на оживлённой улице возле городского кинотеатра — места, где всегда людно и шумно. Этот нескончаемый гул голосов, смех, обрывки разговоров, звонкие возгласы детей — всё это странно успокаивает, создавая иллюзию защищённости в водовороте незнакомых людей.
Вокруг — бесконечное движение: кто‑то торопится на сеанс, кто‑то неспешно прогуливается, парочки, смеясь, делятся чем‑то своим, сокровенным, дети с визгом носятся между лавочками, а я… Я словно застыла в этом потоке жизни. Внутри — сплошной хаос, буря эмоций, которую невозможно унять.
Сердце колотится так бешено, что, кажется, его слышат все вокруг. Ладони предательски потеют, пальцы нервно сжимают край сумки, будто она — последний якорь в этом море волнения. Я то и дело поправляю прядь волос, потом резко одергиваю себя: «Не нервничай. Не выдавай волнение». Но как скрыть то, что рвётся наружу?
— Это так волнующе — встречаться с кем‑то новым, — шепчу я, глядя вдаль, туда, где улица, словно река, уходит в перспективу, растворяясь в закатных сумерках. — Как же сильно колотится сердце!
— Всё будет нормально, — уверенно, почти поучительно заверяет моя подруга, слегка похлопывая меня по плечу. Её голос звучит так буднично, будто речь идёт о простой прогулке в парке. — Подумаешь, какое‑то свидание!
— Это не свидание, а встреча, — поправляю я, чувствуя, как внутри всё сжимается от смеси страха и восторга. Слова даются с трудом, будто каждое — тяжёлый камень, который нужно поднять. — И для меня она первая. Я ещё ни с кем не встречалась так… Не целовалась. Не принимала ухаживания… Ты же знаешь.
Подруга кивает, но в её взгляде читается смесь сочувствия и лёгкого недоумения: «Как можно в восемнадцать быть такой неопытной?» А мне и правда всё это в новинку. Ни школьных влюблённостей, ни глупых поцелуев за углом, ни ночных переписок с признаниями. Только долгие разговоры в сети, робкие признания в мессенджерах и мечты, которые я хранила втайне от всех, словно драгоценные камни в запертом ларце.
— Повезло тебе, — хмыкает Женёк, скрещивая руки на груди. Она всегда говорит прямо, без обиняков, и сейчас её слова, хоть и сказаны с улыбкой, режут словно нож. — Такой дядя на тебя запал. Ты, главное, его не упусти. Будь решительнее. Глядишь, хоть из девственниц выберешься.
Я морщусь. Её прямолинейность иногда ранит, но я знаю — она не со зла. Просто для неё всё это будто игра, очередной этап в череде романтических приключений. А для меня — целая жизнь, которая вот‑вот сделает резкий поворот, уведёт в неизвестность, где нет карт и подсказок.
Мне понравился Остап не за внешность, не из‑за статуса или связей. Меня зацепило другое — его внутренний мир. Его письма, длинные разговоры до рассвета, мысли, которые он излагал так чётко и вдумчиво, что я порой забывала, что общаюсь с человеком, который старше меня на семнадцать лет. Он говорил о книгах, о политике, о смысле жизни — и в его словах не было ни капли пафоса, только искренность и глубина. Я ещё не встречала мужчин с таким видением мира. Его сообщения становились для меня островками спокойствия в бушующем море сомнений.
Время на экране телефона показало девять вечера. Я вздрагиваю. Звук колокола отдаётся в груди, словно удар метронома, отсчитывающего последние мгновения перед чем‑то важным. Он должен появиться с минуты на минуту.
И вот — моё сердце замирает. Вдали я замечаю двух мужчин, которые плавно движутся в нашу сторону. Они идут неторопливо, уверенно, и с каждым их шагом воздух вокруг будто сгущается, наполняясь напряжением. Почти бесшумно они останавливаются напротив нас.