Во время перехода русской эскадры в 1904 г. из Кронштадта во Владивосток в Индийском океане на крейсерах «Жемчуг» и «Изумруд» штормом были очень сильно повреждены рули, что могло задержать эскадру. Не заходя в порт, не прибегая к докованию и помощи судоремонтного завода, водолазы крейсеров с привлечением корабельных средств сумели сделать по тому времени невозможное – почти заново изготовить и поставить рули. Крепсера получили возможность следовать в составе эскадры.
Этот беспримерный случай в мировой практике был отмечен в приказе по эскадре: «…Спасибо молодцам-водолазам, не впервые выручающим нас из беды…» В дополнение к этому интересно высказывание лейтенанта А. Е. Арцыбашева, служившего водолазным офицером на броненосце «Император Александр III»: «…я имел возможность ознакомиться с состоянием водолазного дела на иностранных судах… Из всех этих наблюдений у меня составилось одно общее мнение, что водолазное дело на наших русских военных судах стоит гораздо правильнее и практичнее, чем у иностранцев… Я на каждом шагу убеждался, что мы, русские, во многом ушли от иностранцев… Предельная глубина, на которую спускаются иностранные водолазы, есть 20-23 и, в редких случаях, 27 сажен… Приятно сознавать, что рекорд глубоководных спусков побит все-таки нами, русскими, у которых глубина водолазных спусков уже достигла 30 сажен (64 м. -Прим. ред.)… Я уверен, что русские водолазы не остановятся на этой глубине; они пойдут дальше, глубже и, выражаясь фигурально, первые водрузят свой флаг в тех недрах воды,…куда еще не ступала человеческая нога…». Имелись все возможности и для более широкого развития водолазного дела. Однако неверие правителей царской России в творческие силы своего народа и преклонение перед иностранной техникой тормозили процесс развития водолазного дела в стране.
Широким фронтом развитие водолазного дела у нас началось лишь после Великой Октябрьской социалистической революции. Переход советской России на рельсы социалистической экономики и планового ведения хозяйства открыл возможность организации водолазного дела в масштабе всего государства. Началом практического претворения возможностей в действительность послужил подписанный В. И. Лениным первый декрет о национализации водолазного имущества, изданный 19 июня 1919 г.
Вслед за первым последовали и другие ленинские декреты. Так, 5 января 1921 г. В. И. Лениным был подписан декрет «О работе по подъему затонувших судов на Черном и Азовском морях». В соответствии с этим декретом на Азовском и Черном морях, а затем и на севере в 1921 г. были созданы первые судоподъемные партии – прообраз аварийно-спасательной службы ВМФ, 50-летие которой широко отмечалось в нашей стране в 1971 г. Позднее приказом ОГПУ от 17 декабря 1923 г. эти судоподъемные партии были преобразованы в единый орган – Экспедицию подводных работ особого назначения (ЭПРОН).
ЭПРОН объединил все водолазное дело в стране, организовал централизованную подготовку водолазов и промышленное производство водолазной техники. На базе ЭПРОН были развернуты исследования и экспериментальные работы в области водолазного дела, совершенствовались и создавались новые образцы водолазной техники.
Всемирно известные работы ЭПРОН, проведенные в 1933 г., по спасению ледокола «Малыгин» в суровых условиях Заполярья у берегов Шпицбергена, работы по подъему с глубины 25 м ледокола «Садко» и с глубины 81 м подводной лодки № 9 принесли нашей стране мировую славу. На сложнейших судоподъемных и аварийно-спасательных работах, проводимых ЭПРОН, выковывались замечательные кадры водолазов. Подлинными мастерами подводных работ стали водолазы Ф. К. Хандюк, П. П. Константинов, П. М. Смольников, Н. Г. Щербаков и многие другие.
Значительный успех был достигнут и при освоении больших глубин. В 1936-1938 гг. при спусках, проводившихся в нашей стране под руководством старейшего водолазного специалиста начальника Военно-морского водолазного техникума Ф. А. Шпаковича и главного врача ЭПРОН К. А. Павловского, была достигнута рекордная глубина спуска при дыхании сжатым воздухом. Один из группы водолазов-глубоководников В. М. Медведев в 1938 г. спустился на глубину 132 м и вынес пробу грунта. Другие водолазы: В. Г. Хмелик, П. К. Спаи, И. Т. Чертан – также спускались на глубину, близкую к рекордной. В заграничной практике максимальная глубина погружения в то время составляла 105 м. Этими спусками окончательно было установлено, что сжатый воздух вследствие наркотического действия азота и токсического влияния кислорода малопригоден для дыхания водолазов на глубинах 80-100 м и совсем непригоден на глубинах более 100 м.