– В полиции, господин майор! – потряс поднятой вверх дубинкой Жарких.
– Да, это звучит гордее.
– А что это была за девчонка, Павел Петрович?
– Хорошая была девчонка. Правильная. Круглая отличница. Единственная на весь класс, между прочим.
– Что так?
– Остальным, наверное, усердия не хватало. Хотя были и откровенные придурки. Помню, на той же биологии Коля Зуев, например, как-то рассказывал, что рыбки в реке питаются каплями водки и крошками хлеба.
– Что за прикол?
– Какой прикол? На полном серьезе. Мужики, когда пьянствуют, оставляют на пляже бутылки из-под водки и недоеденный хлеб. Вот рыбки этим и питаются.
Жарких засмеялся.
– Супер!
– А знаешь, как, по мнению того же Коли, можно определить пол земляного червя?
– Ну?
– Берешь червяка и пропускаешь его между передними зубами. Если он свободно проходит через щелку, то мы имеем дело с женщиной, а если забуксует, значит, у нас в руках мужчина.
Жарких захохотал, зажмурившись и тряся зажатой в руке дубинкой.
Посохин сел в машину и захлопнул дверцу.
– Вообще-то, земляные черви – гермафродиты, – сказал он, высунувшись из окна.
Эти слова вызвали у старшего лейтенанта новый приступ хохота.
Глава 15
– Кроликов кормить собираешься? – спросил Жарких, с осторожностью притворив свежевыкрашенную калитку.
Лынов перестал рубить траву и воткнул топор в колоду.
– Ага. Привет, Серега. Как там яблони твои поживают?
– Как новые. Мать не нарадуется. Привет, – протянул ему руку Жарких. – Разговор есть.
Поздоровавшись, Лынов рассовал нарубленную траву по кроличьим клеткам и, достав пачку «Примы», присел на колоду.
– О чем говорить будем? Только недолго. Дел до энтой матери.
– Позапрошлый понедельник помнишь? – опустившись на корточки, спросил Жарких.
Лынов поднял глаза к небу и стал похож на раннехристианского святого, изможденного и печального.
Старший лейтенант машинально бросил взгляд вверх. Величественно плывшие на юго-восток облака были такими белыми, что ему захотелось зажмуриться.
– Тридцатое мая? Помню, – вытаскивая сигарету из пачки, сказал Лынов без тени сомнения.
– Дрын к тебе когда в тот день пришел?
– Дрын? В одиннадцатом часу. А что?
Вдруг скривившись, Лынов сказал с возмущением:
– Чего ты как сиделый раскорячился? Задницу пристрой по-человечески.
Старший лейтенант выпрямился и оглядел двор.
– Вон там чурбачок выбери. – Хозяин указал ему зажатой между пальцами сигаретой на лежавшую у сарая кучу распиленных, но не колотых дров.
Старший лейтенант направился к сараю.
– Сосновые не трогай. Штаны вымажешь. Не, дубок сыроват. Березку лучше возьми.
Жарких принес увесистый березовый чурбак и, приладив его стоймя, сел.
– Александр Иванович, время точнее можешь вспомнить?
– Точнее? Минут пятнадцать или даже двадцать одиннадцатого было. Стемнело уже.
– А ушел он когда?
– Утром. Во вторник. Не, – вдруг помотал головой Лынов, – в обед. Начало первого уже было. Мы тогда нехило погуляли.
– Сколько выпили?
– Сначала мы пивка пару литров засосали. Потом сосед принес литр водяры – я ему обещал в следующий окот двух крольчат подарить. Через час где-то он к бабке Марусе еще сбегал и третью бутылку принес. Эта, по-моему, уже лишняя была.
– Что за сосед?
– Дед Вася. На той стороне улицы живет. Четырнадцатый дом. Хороший мужик.
– Понял. Дронов потом точно никуда не уходил от тебя?
– Нет. Мы как в четыре часа легли в сарае на сене, так и проспали до утра. Тьфу, до обеда! А чего случилось-то?
– Ты слышал, что Раиса Квасова утонула?
– Слышал. А Ванька тут причем?
– Они же с Квасовым Николаем друзья-приятели.
– Ну и что?
– Ничего.
– Ты что, хочешь сказать, это они Райку вниз по Лигани спустили?
– А вдруг? Надо проверить. Ты только не болтай никому.
– Ай, брось! Из Квасова убийца, как из меня художественная гимнастка.
– А Дрын?
– Дрын? Ванька со зла мог бы. Но он в тот день в настроении был. Вообще-то, если бы он Райку грохнул, я думаю, на ней тогда живого места не нашли бы. Он из нее котлету бы сделал. Когда вы ее вытащили, она как выглядела? Нормально, без синяков и переломов? Вы там от народа ничего не скрываете?
– Нормально, как утопленница. А Иван с Раисой не путался?
Лынов засмеялся.
– Ларка его тогда бы вместе с Квасовой на пару утопила.
– Он с Ларкой расписан?
– Все честь по чести! Без регистрации только мухи женятся. Если хочешь знать, Иван Райку на дух не переносил. Говорил, таких хитромудрых баб надо отправлять на перевоспитание в горные аулы. Чтобы джигиты их там, на свежем воздухе, раз по десять на дню кагалом под барабан дрючили. Для осознания природы вещей.