В самом центре этого бойкого торгового квартала стояло трехэтажное здание из неотесанного песчаника с окнами зеркального стекла и золотом писанными вывесками. Одна из них гласила «Тихоокеанская и Юго-Западная железная дорога. Отдел пассажирского и товарного транспорта». На другой же, поменьше, висевший под окнами второго этажа, значилось: «Земельный отдел ТиЮЗжд».
Энникстер привязал лошадь к чугунному столбику перед зданием, поднялся, громко топая, на второй этаж и вошел в конторское помещение, где за проволочной перегородкой скрипели перьями несколько клерков и счетоводов. Один из них, узнав Энникстера, подошел к нему.
— Здорово! — нахмурившись, рявкнул Энникстер. — Здесь ваш хозяин? Рагглс здесь?
Клерк провел Энникстера в кабинет, отгороженный от общей комнаты стеклянной дверью с надписью: «Сайрус Блэйкли Рагглс». За бюро сидел мужчина в сюртуке, в мягкой широкополой шляпе, в галстуке шнурком и что-то писал. На стене над бюро висела огромная карта владений железной дороги вокруг Боннвиля и Гвадалахары, причем все участки, принадлежащие дороге, были тщательно заштрихованы.
Рагглс встретил Энникстера вполне любезно. У него была привычка непрестанно поигрывать во время разговора карандашом, чертить какие-то линии, писать обрывки слов и имен на любом подвернувшемся под руку клочке бумаги, и как только Энникстер сел на стул, Рагглс принялся выводить на листе промокательной бумаги крупными, круглыми буквами: ЭНН, ЭНН.
— Я хотел поговорить с вами насчет моей земли, то есть вашей — принадлежащей железной дороге, — начал Энникстер без обиняков. — Хотелось бы знать, когда можно будет приобрести ее в законную собственность. А то надоела эта неопределенность.
— Дело в том, мистер Энникстер, — ответил Рагглс; он поставил перед ЭНН большое З и, переделав ЭНН на ЕМЛ, добавил размашисто написанную букву Я, потом поменял Я на И и окинул критическим взглядом получившееся слово «ЗЕМЛИ», — дело в том, что земли эти фактически ваши. У вас есть на них преимущественное право покупки, без ограничения срока. К тому же при существующем положении вещей вам не нужно платить налогов.
— Плевать мне на преимущественное право! Я хочу владеть ими, и все тут, — заявил Энникстер. — Не понимаю, какая вам выгода оттягивать продажу? Эта канитель и так уже тянется девятый год. Когда я брал в аренду Кьен-Сабе, предполагалось, что земля — эти самые чередующиеся участки — перейдет в мою собственность в ближайшие месяцы.
— В то время право на правительственные земли еще не было закреплено за нами, — сказал Рагглс.
— Но теперь-то, надо полагать, оно уже закреплено, — возразил Энникстер.
— Затрудняюсь сказать, мистер Энникстер.
Энникстер устало скрестил ноги.
— Ну, что вы врете, Рагглс? Ведь знаете же, что я на это не клюну.
Рагглс густо покраснел, но промолчал и только рассмеялся.
— Ну, если вы так хорошо осведомлены… — начал он.
— Так когда же вы думаете продать мне землю?
— Я человек маленький, мистер Энникстер, — ответил Рагглс. — Как только правление решит этот вопрос, я буду рад выполнить все формальности.
— Будто вы сами не в курсе? Бросьте, ведь вы не со стариком Бродерсоном имеете дело. Не втирайте мне очки, Рагглс. Хотелось бы знать, что значит вся эта болтовня в дженслингеровской газетенке насчет переоценки земель и повышения цен на наши участки.
Рагглс беспомощно развел руками.
— Я не являюсь владельцем «Меркурия», — сказал он.
— Ну не вы, так ваша компания.