- Мистер Остерман,- сказал Магнус, метнув в его сторону взгляд,- мистер Остерман, кажется, вы предлагаете прибегнуть к подкупу? Если я вас правильно
понял?
- Да, я предлагаю прибегнуть к подкупу,- повторил Остерман.- Именно так.
- Дикое и бессмысленное предложение! - резко перебил его Энникстер.- Даже если допустить, что тебе удалось бы подкупить комиссию и добиться низкого тарифа. Что из этого? Заправилы из правления дороги наложат запрет и закроют линию - вот мы и связаны по рукам и по ногам.
- Но этим они и себя свяжут. Перевозить грузы по низкому тарифу все-таки лучше, чем вовсе не переносить. А пшеницу, хочешь - не хочешь, возить надо.
- Что за чушь! - вскричал Энникстер.- Неужели ты никогда ничему не научишься? Непонятно разве, что низкий тариф пойдет на пользу ливерпульским
купцам, а никак не нам? Ну, как тебе вдолбить, что мы не можем тягаться с железной дорогой? Подкупая комиссию, ты автоматически вступаешь в тяжбу с дорогой, с корпорацией, которая может выложить миллионы против наших тысчонок. Думаешь, тебе по силам бороться с железной дорогой?
- Дорога может и не знать, что мы ведем против нее интригу, пока мы не проведем в комиссию своих людей.
- А когда мы проведем, что помешает дороге перекупить их у нас за спиной?
- Если нам удастся провести в комиссию верных людей, их так легко не перекупят,- вмешался Хэррен.- Не знаю, конечно, но мне кажется, что предложение Остермана заслуживает внимания. Мы ведь сами будем выдвигать кандидатов и постараемся, чтобы это были честные люди.
Энникстер в бессильной ярости хватил кулаком по столу.
- Честные люди! - заорал он.- Начать с того, что на подобную сделку могут пойти только люди бесчестные!
Бродерсон беспокойно заерзал на месте и, смущенно теребя бороду, опять сделал попытку высказаться.
- Кто может поручиться, что они - члены нашей комиссии - не перекинутся в другой лагерь, как только узнают, что Шелгрим задумал прижать нас к ногтю?
То есть,- поспешил он прибавить,- я почти уверен, что это будет так - именно так.
- Конечно, поручиться тут ни за что нельзя,- воскликнул Остерман.- Но дела у нас дошли до той точки, когда рисковать приходится. Чтобы сорвать хороший куш, нужно играть по-крупному, и лучше риск, чем верный проигрыш.
- Я не могу участвовать в подкупе и попытке морального разложения, мистер Остерман,- заявил Магнус, и в голосе его зазвучал металл.- Я удивлен, милостивый государь, что вы позволили себе даже заикнуться об этом в моем присутствии.
- А, кроме того,- вступил Энникстер,- это же неосуществимо!
- Не знаю,- пробормотал Хэррен,- бывает и так, что достаточно одной искры, чтобы спалить весь поезд.
Магнус взглянул на сына с некоторым удивлением. От Хэррена он этого не ожидал. Но так сильно он любил сына, так привык прислушиваться к его советам, уважать его мнение, что после первого шока от неприятного удивления он против воли задумался над этим новым предложением. Не с тем, чтобы поддержать его. Ни в коем случае! В любую минуту он готов был подняться с места и предать анафеме и самого Остермана и его предложение. Это была махинация из самых низкопробных, нечто совершенно чуждое - Как он полагал - политическим деятелям и дипломатам старой школы, к которой он с гордостью себя причислял; но поскольку Хэррен, пусть мимолетно, задумался над этим предложением, он, Магнус, безоговорочно доверявший Хэррену, тоже подумает,- хотя им затем, чтобы найти веские доводы и сразу поставить гочку на этом деле.
Разгорелся спор. Постепенно Остерман своей громогласностью, напором, изнурительной манерой бить в одну точку, бойкостью ответов, всегда имевшихся у него наготове, а также легкостью, с какой он выпутывался, когда, казалось, его уже приперли к стене, сумел перетянуть на свою сторону старого Бродерсона. Остерман подавил его своей речистостью, легкостью, с какой он перескакивал с предмета на предмет; остроумный и развязный, он запугал старика, рисуя картины неминуемой гибели, быстрого приближения катастрофы.