Большинство людей злится, когда их используют, а они ничем не могут ответить, но в некоторых, оказавшихся в подобной ситуации, просыпается дьявол. Мистер Кэмпион принадлежал к числу последних. Если бы его положение было хотя бы немного более надежным, уговаривал он себя, тогда бы он непременно превозмог терзающие его сомнения и поступил, как должно поступить, пусть это и выглядело бы нелепо. И все же он продолжал колебаться. Если знаменитый отдел неисповедимых путей в Провидении работал настолько открыто, то вполне возможно, что Рэмиллис и вправду скончался от тромбоза, кровоизлияния в мозг или любого другого недуга.
Однако при нынешнем положении дел руки у Кэмпиона были связаны. Он это понимал и злился. Кэмпиона подвели его же характер и собственные принципы. В нем происходила невероятная борьба. Тяжело ощущать себя игрушкой в руках судьбы, но его мучило подозрение, что в данном случае руками судьбы управлял вполне человеческий мозг, и это уже было оскорбительно.
Смуглое лицо мистера Кэмпиона, обычно приветливое и дружелюбное, окончательно утратило всякое выражение. Он стоял, прищурившись и засунув руки в карманы, и разглядывал присутствующих.
Неожиданно заговорила Джорджия. До этого она сидела в углу дивана, опустив руки и склонив свою темную головку.
– Я могла что-нибудь сделать? – требовательно спросила она, подняв взгляд.
– Ничего.
Доктор Бакстон-Колтнесс произнес свой ответ максимально успокаивающим и вместе с тем решительным тоном.
Джорджия вздохнула.
– Это невероятно, – сказала она. – Просто невероятно.
– Просто ужасно, – деликатно, но твердо поправил ее Гайоги.
– Ну конечно, – резко ответила Джорджия. – Мне сейчас ужаснее всех, Гайоги. Но все же это потрясающе, правда, Вэл?
Та не ответила, и Джорджия продолжала:
– Он ведь даже ничего не принимал. Вообще ничего. Даже снотворного не выпил. Когда мы встретились и он сказал, что не придет к обеду, я ему дала таблетку.
Она вдруг умолкла, словно удивившись собственным словам, и выпрямилась.
– Ту таблетку, Вэл, которую ты мне дала. Я хотела ее принять сама, но увидела его и пожалела. Он ее сразу выпил. Больше он ничего не принимал.
Вэл смерила ее холодным и неприязненным взглядом.
– Это была самая обычная таблетка, – сказала она.
– Ну разумеется. Конечно! – Джорджия рассмеялась, но сразу закрыла лицо руками. – Я совершенно не в себе. Просто вдруг вспомнила, что, кроме той таблетки, он больше ничего не принимал, а ты дала ее для меня.
Она словно с запозданием осознала значение собственных слов и казалась так же потрясенной ими, как и все остальные.
Вэл встала.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, – поспешно произнесла Джорджия. – Абсолютно ничего.
Но искренность отрицания была подпорчена хулиганской гримаской, которая вдруг появилась у нее на лице.
– В конце концов, золотко, с чего бы вдруг тебе хотеть от меня избавиться?
Вот и все – но дело было сделано. Искра упала и начала тлеть. Она сверкнула во взгляде Гайоги, пролетела мимо Вайвенго и вспыхнула перед Бакстон-Колтнессом, который узнал ее и поспешно скрылся за своей осторожной фирменной маской. Он откашлялся.
– Леди Рэмиллис, – начал он. – Смерть была внезапной, и, не будь сэр Рэмиллис моим пациентом, я бы ни за что не стал подписывать свидетельство. В этом случае нам пришлось бы провести вскрытие и дознание. Вы меня понимаете?
Джорджия взглянула на него без всякого выражения.
– Разве непонятно, почему он умер? – спросила она.
На губах Басктона-Колтнесса появилась слабая улыбка, Гайоги отвернулся.
– Моя дорогая, – мягко и ласково сказал доктор. – У меня нет никаких вопросов, но в подобных случаях существует ряд формальностей, которые нельзя игнорировать. Все это очень неприятно, однако же необходимо.
Джорджия взглянула на Гайоги.
– Только не дознание, – заявила она. – Доктор, а нельзя провести вскрытие без дознания? Это возможно?
Вайвенго прочистил горло.
– Учитывая все обстоятельства, сэр, – вмешался он, – вы, вероятно, могли бы сначала провести вскрытие, а потом подписать свидетельство?
Кэмпион с любопытством наблюдал за доктором. Искушение было серьезным. В конце концов, вся его карьера состояла в исполнении просьб нужных людей.
– Думаю, это можно устроить, – неуверенно сказал он. – Мой партнер, Роландсон Блейк, хирург, наверное, согласится. Но точно не знаю. Надо ему позвонить.
В этот момент Кэмпион увидел Вэл – и ее бледное, застывшее лицо вдруг вызвало в нем волну ужаса. Он подошел к ней, взял за руку и вывел в маленький сад, который сейчас нежился под лучами вечернего солнца. Она покорно шла, сцепив руки за спиной, и молчала. Ему не хватало ее прямого, уверенного взгляда. Они молча шагали по лужайке, и через некоторое время он заговорил сам.