– Нет.
– Подождите, – сказал Оутс, кисло улыбаясь. – Вы читали газеты?
Грек осознал свою ошибку и поспешно исправился.
– Может, это та девушка, которую недавно нашли мертвой? Не знаю. Я что-то такое читал утром. Не помню.
– Попробуйте напрячь свою память, дружище. Где ваш брат?
– Джок на втором этаже
Андреас продолжал улыбаться, а голос его звучал все так же мягко и спокойно, без тени неудовольствия или упрека. Один из неприметных мужчин отправился наверх, а в зале тем временем начался небольшой допрос.
– Мистер Хакапопулос, подумайте: вы когда-нибудь встречались с этой девушкой?
– Встречался?
– Да. Вы ее видели?
– Нет.
– Вы меня понимаете? Вы видели ее живую?
– А она здесь была?
– Об этом я вас и спрашиваю.
Андреас улыбнулся.
– Не знаю, – сказал он. – Тут бывает так много девушек. По-моему, я ее не видел.
Паллен выпятил подбородок и, не выдержав, вмешался:
– А мертвой вы ее случайно не видели?
– Мертвой? – Андреас поднял брови.
– Вы меня слышали.
– Мертвой? Нет.
– Слушайте, Хакапопулос, – Паллену было нелегко произнести это имя на свой обычный пулеметный лад, но он справился, – не хотите посидеть у нас и подумать? Вы же знаете, каково оно в камере, не так ли?
Андреас громко и немного визгливо рассмеялся, демонстрируя великолепные зубы.
– Простите, – сказал он. – Говорю же, я ее не знаю. Спросите кого-нибудь еще. Не будем ссориться. Мы с вами понимаем друг друга. Я ее видел только в газетах.
– Понятно.
Оутс возобновил свои вопросы. Они удивительно смотрелись рядом – худой седовласый полицейский с глазами тусклыми и честными, словно Северное море, а рядом с ним – необыкновенно радостный и уверенный в себе гигантский латинянин самого подозрительного вида.
– Мистер Хакапопулос, – с преувеличенной вежливостью обратился к нему суперинтендант, – насколько я понимаю, у вас есть несколько отдельных кабинетов.
– Да, для деловых переговоров, – не моргнув глазом, ответил Андреас.
– Деловых переговоров?
– Да.
– Хорошо. – Оутс слегка улыбнулся. – Не будем углубляться. Где эти кабинеты?
Прежде чем Андреас успел ответить, на лестнице появился детектив и сделал неожиданное объявление:
– Рисует.
Паллен в мгновение ока пересек комнату. Грек улыбнулся еще шире.
– Это правда, – признался он. – У нас небольшой ремонт. Мой брат увлекается рисованием.
– Правда? – мрачно переспросил Оутс. – Мы поднимемся к нему.
– Почему нет?
Все поднялись на второй этаж. Кэмпион и Лагг замыкали процессию. Они вошли в темный тихий коридор, с каждой стороны которого было по четыре глухие двери: справа – с четными номерами, слева – с нечетными, а в конце – еще одна, наполовину стеклянная. Открыта была только дверь № 8. В коридоре атмосфера ресторана ощущалась еще сильнее. Обстановка напоминала ложу очень старого театра – повсюду свисали лохмотья дряхлых драпировок. В этой атмосфере сильный запах скипидара показался им практически райским благоуханием. Вместе с парáми скипидара до них донеслось пение – Джок Хакапопулос распевал за работой.
Они обнаружили его на стремянке. Он был замотан в простыню, перевязанную на необъятной талии толстым шнуром. Под простыней, очевидно, ничего не было, так как его мощные руки были абсолютно голыми – если не считать густого слоя черных волос. Он увлеченно расписывал карниз, почти упираясь головой в потолок. Они с братом очень походили друг на друга – правда, Джок был лысым.
В совершенно пустой комнате не было даже обоев на стенах, а из-под отодранного линолеума виднелись грязные доски пола.
Оутс избегал взгляда Паллена. Все чувствовали себя мрачно. Андреас показал на посетителей.
– Это полиция, – сообщил он. – Спрашивают, знаем ли мы какую-то девушку.
– Довольно, – прервал его Паллен, и пантомима с фотографией повторилась.
Джок Хакапопулос был еще любезнее брата. Он тоже вел себя несколько заискивающе, но был старше, и в нем чувствовались внутренняя мощь и острый ум, что почему-то вызывало тревожное ощущение.
Он точно так же расстроился по поводу того, что ничем не может услужить им. В мире так много девушек, ответил он. И все они так похожи друг на друга. Сам он не по этой части.
Местный суперинтендант сказал, что не будет фиксировать это заявление в своем отчете, и оба брата страшно изумились.
Поскольку в комнате № 8 больше не на что было смотреть – не считая Джока Хакапопулоса в простыне, фигура которого, впрочем, имела свои достоинства, – мистер Кэмпион и мистер Лагг откололись от группы, чтобы заглянуть в остальные номера. Едва они начали открывать двери, все стало ясно. Комнаты были подозрительно чисто убраны, а на обоях было полно неровных пятен в тех местах, где их раньше закрывала убранная недавно мебель. Во всех комнатах недавно сделали перестановку.